"Дмитрий Вересов. Избранник Ворона (Ворон #4)" - читать интересную книгу автора

вовсе бесполезно - в ответ на любое обращение она только чмокала серыми
губами и монотонно гудела себе под нос. О том же, чтобы спросить у
бабушки, не могло быть и речи - моментально шагом марш в ненавистный угол,
куда он регулярно попадал и за меньшие провинности.
Бабушка, неулыбчивая строгая дама с мощными рубенсовскими формами,
была скора на расправу, а телячьих нежностей не терпела. Ее поцелуи
доставались ему строго один раз в год - на Пасху, а все его попытки как-то
приласкаться к ней натыкались на стойкое, презрительное неприятие.
- Ax, какие ревности! - приговаривала она, стряхивая его с колен,
словно досадные крошки, или отталкивая от себя. - Сопли подотри, ишь ты,
выпердыш.
Кормила, правда, на убой и зорко следила, чтобы Нилушка был чист и
ухожен. Впрочем, Нилушкой или внучком она называла его исключительно в
присутствии посторонних - как правило, таких же холеных пожилых дам с
седыми стрижками, иногда. являвшихся в сопровождении лысых, потертых
мужей. Перед приходом гостей она обряжала внука в короткие штанишки
вишневого вельвета, того же материала жилетку, кукольную блузочку со
взбитыми рукавами, на шею повязывала пышный бант в горошек. Непременной
частью любого вечера было его выступление.
По бабушкиной команде он взбирался на заранее выдвинутый из-за стола
стульчик, и высоким, ломким голосом выводил:
- Bon soir, Madame la lune... "Добрый вечер, госпожа Луна (фр.)" Или:
- Aluette, gentille aluette... "Жаворонок, милый жаворонок (фр.)" Или:
- Que sera, sera... "Что будет, то будет (фр.)"
И только мокрая подушка "в тиши ночей, в тиши ночей" знала, скольких
мук стоили эти мгновения славы, скольких шлепков, скольких часов,
проведенных на коленях в темном углу, скольких обидных, несправедливых
эпитетов в свой адрес. Бабушка никогда не повышала на него голоса, не
употребляла нехороших слов, которыми щеголяли дворовые мальчишки, но
всегда находила какие-то свои, удивительно больные, едкие. Когда
снисходила до банального "сволочь" - значит, либо устала, либо в
чрезвычайно добром расположении... Гости же ничего этого не знали,
воодушевленно хлопали в ладоши, целовали, сажали к себе на коленки,
нахваливали его и бабушку, пичкали пирожными, давали глотнуть сладкого
винца...
Несколько раз Нилушка порывался обновить репертуар, ведь бабушкиным
гостям наверняка понравились бы песенки, которые распевают во дворе
большие мальчики, - и по-русски, и слова такие интересные... Бабушка,
бабушка, ты только послушай. "Когда я был мальчишкой, носил я брюки
клеш... Или вот - Падла буду, не забуду этот паровоз... - пел Нилушка:
- И еще: Как из гардеропа высунулась жо..."
Бабушка поджимала губы, отвешивала любимому внуку душевный
подзатыльник и, не давая проплакаться, тащила к роялю:
- Sur Ie pont d' Avignon... "На мосту Авиньон (фр.)"
Бабушкин запас познаний во французском языке исчерпывался десятком
песенок наподобие "Авиньонского моста", и когда Нилушке исполнилось четыре
года, к ним три раза в неделю стала приходить бабушкина подруга Шарлота
Гавриловна, хромая, горбатая старуха, похожая на бабу-ягу. Она приносила с
собой в старом сафьяновом портфельчике допотопные, рассыпающиеся учебники
с непонятными словами и картинками, которые было интересно рассматривать,