"Джейн Веркор. Плот "Медузы"" - читать интересную книгу автора

вступительном экзамене - но я выдержал. Значит, провалюсь на переходном -
но я его сдал и продолжал переходить из класса в класс. Казалось, у меня
должна была зародиться надежда. Куда там - чем большие успехи я делал, тем
тверже я был убежден, что в конце концов все кончится катастрофой. Я часто
представлял себе зловещее сборище преподавателей, которые сошлись вместе,
чтобы разобраться в этом беспримерном и возмутительном случае - каким
образом самый бездарный и невежественный ученик мог под шумок достигнуть
таких высот и очутиться в классе, который уж теперь-то, когда к нему
привлечено всеобщее внимание, безусловно, с позором извергнет его из своих
рядов при ликовании всех праведников, избавленных наконец от этого
самозванца". (Прим. авт.)]
Он выслушал меня с величайшим вниманием, потом покачал головой.
- Ну что ж, если угодно, какое-то сходство тут есть, но, пожалуй, в
обратном смысле. Юный Кафка придумывал этот клубок кошмаров, чтобы найти
оправдание своей несовместимости с бытием. Я же наоборот... (Усмехается.)
Но я чувствую, что снова противоречу сам себе. Я собирался сказать, что
я-то как раз бунтовал против приспособленцев, против лжеправедников,
против самозванцев - да, да, - они удобно устроились на стульях, которые
успели занять, хотя не превосходили меня ни умом, ни прилежанием, но они
уже на школьном опыте уловили, как себя следует вести в жизни, овладели
искусством втирать очки, разыгрывать ученость, когда ее нет, угодничать
перед начальством, изучив его слабости, усвоили набор трюизмов, которые
повышают твои акции, и научились губить конкурентов с помощью мнимо
доброжелательных намеков... Но я имел в виду и другое - во мне говорило
также чувство собственной неполноценности. Ведь я мог быть первым - и
перестал им быть, а значит, я слишком ленив, рассеян, предпочитаю занятиям
развлечения...
- Это было справедливо?
- Отчасти. Во всяком случае, при сравнении.
- С кем?
- С Реми. Мать вечно ставила его мне в пример.
- Бедняга! Было отчего его невзлюбить... А он так хорошо учился?
- Превосходно, и притом по всем предметам. Если я, кончив играть, вновь
погружался в свои тревоги - удел строптивцев, - он преспокойно садился за
стол, готовил уроки и без всяких усилий получал прекрасные отметки. Говорю
вам, в двенадцать лет он уже установил очередность общественных ступеней,
по которым ему надлежит подняться, и при этом разумность и незыблемость
социального механизма не внушали ему ни малейших сомнений. Ему все было
понятно, и все его устраивало.
- А вам не удавалось почерпнуть в его взглядах хоть капельку оптимизма?
- Наоборот. Его уверенность в будущем еще неумолимее подчеркивала мою
собственную душевную неустойчивость. Мои вкусы, мысли, планы непрерывно
менялись, вытесняя друг друга. Я собирался быть то хирургом, то
парикмахером, то путешественником, то машинистом, то плантатором, то
преподавателем химии... Но все эти стремления по очереди гибли,
подорванные сомнениями и неверием в свои силы. Стать хирургом или
парикмахером - но для этого нужна незаурядная ловкость. Машинистом... а
вдруг случится крушение? На худой конец преподавателем химии - мне как-то
удалось поставить два-три опыта... Ну а вдруг ученики меня освистают, как
беднягу Фийу, которого мы прозвали Вонючкой? Стать плантатором,