"Евгений Серафимович Велтистов. Ноктюрн пустоты" - читать интересную книгу автора

последнее путешествие, потому что им объявили о "бане". А "баня" - значит,
газовая камера... Бомба, попавшая в вагон, оставила Жолио в живых.
- Я очень люблю эту бомбу, - шутил дед.
И я полюбил ту самую бомбу, потому что если бы ее не было, дед
навсегда ушел бы в "баню", а это значит, что ни отца, ни меня не
существовало бы.
Когда он скончался, мне было тринадцать лет. В завещании дед просил
похоронить его прах в Терезине. Мы с отцом исполнили его волю.
Помню, что в Терезине многое поразило меня.
Прежде всего - толстые крепостные стены и ров средневекового города.
Если вообразить при этом автоматчиков и овчарок, то лучшей тюрьмы не
придумаешь. Концлагерь без колючей проволоки.
Меня удивило, что город жив, город населен людьми. Вот площадь перед
ратушей, где маленький Жолио и его товарищи качались на качелях. По
брусчатке мостовой катят не похоронные дроги, а автобусы и автомобили, под
старыми тополями на скамейках сидят не молодые старички и старушки, а
влюбленные. Неужели они забыли, что здесь часами висел в воздухе горький
детский смех?
Где же тот дом, в котором жили Жолио и его родители, пустая комната,
откуда увели его на вокзал? Я заглянул в окно первого попавшегося дома и в
ужасе отпрянул: за розовыми занавесками двигались тени. Честное слово,
двигались!.. Живые тени! А мне-то казалось, что здесь со всех сторон - из
каждого угла, из полутьмы подъездов - смотрят худые, сморщенные, совсем
будто птичьи человеческие лица с удивленно-детскими глазами.
Я ошибся. Долго бродил по узким улицам под моросящим дождем, пока не
убедился, что люди просто живут в этих домах, что жизнь продолжается. Я
испытывал чувство острого стыда за людей, которые заняли квартиры, не
догадались устроить здесь город-музей.
Утром состоялось захоронение праха деда Жолио. Отец опустил в землю
урну, ее прикрыли плитой с именем покойного и датами рождения и смерти.
Рядом с могилой деда простиралось огромное, во всю долину, кладбище.
Ряды одинаковых плит. На некоторых стояли имя и дата смерти. На
большинстве - номер. Когда освободили Терезин, здесь нашли забытый
фашистами прах жертв: аккуратные коробки с пеплом. На каждой проставлен
номер, пол покойного и одна дата. Больше ничего. Фашисты наводили в мире
свой порядок.
Я долго думал, в чем заключается смысл фашистского порядка на земле:
номер, пол, дата...
Дед лежал спокойно рядом с отцом и матерью. Никто не знал только,
какие у них номера.


Глава восьмая

"А ведь я все тебе рассказал, Бак, когда вернулся... - вспоминал я,
снимая судебный процесс над Луиджи и его компаньонами. - Я тебя заранее
предупреждал, а ты не послушался, не запомнил".
Процесс был скучный, с предсказанным результатом, но я работал
охотно - ради Джино.
Испуганный, заикающийся Луиджи охотно давал показания, вызывающие