"Евгений Серафимович Велтистов. Ноктюрн пустоты" - читать интересную книгу автора

смерти гораздо раньше... Но поэт шутил перед казнью и выглядел совсем
молодым. "Жизнист" - таким неуклюжим, шутливым, но точным словом называл
он себя, свое мироощущение, поэтическое кредо.
Он не знал, что его стихи зазвучат, как вечная зелень травы, что к
ним допишут позже поэтически беспомощной, но мужественной рукой о злодее
Брундибаре свои строки те, кто умчится, как и он, в неведомые земли:

Синяя пасха.
Белый сочельник.

Мать Жолио тихо смеялась - теперь она состояла из смеха и голода.
Отец лежал с закрытыми глазами и улыбался, разделяя победу сына и его
друзей над человеком во всем черном - Брундибаром.
...Я и сейчас слышу голос деда Жолио, который браво распевает песню
своего детства:

Брундибар, Брундибар,
сумасшедший, как пожар.

- Мы его победили. Понимаешь? - слышу я вечно живого деда. -
Единственным оружием - смехом!
Он усмехается и продолжает рассказ.
На его рисунках (я до сих пор храню некоторые рисунки деда) сначала
исчезла старушка в доме напротив.
Потом ее дочь.
Потом мать Жолио.
Наконец - отец.
Их уносили ночью.
Остались пустые кровати. И мальчик. Один в комнате.
Незадолго до смерти родителей Жолио из квартиры внезапно выехали
Бергманы. Они были оживлены, говорили о каком-то новом поселении, где
живется еще лучше, но глаза взрослых были печальны. Мальчик проводил Еву
до вокзала и видел, как отъезжающих построили в колонну и загнали под
дулами автоматов в товарняк.
- ...Я встретил как-то Карела Бергмана на трансатлантическом
теплоходе, - рассказал мне дед Жолио, когда я подрос - Он располнел,
обрюзг, но я его сразу узнал. Бергман никак не хотел признавать мальчика
из Терезина, но потом, когда я упомянул о Еве, что-то в нем сработало, и
он бросился ко мне с объятиями, как к старому приятелю, познакомил с
молодой женой и маленькой дочерью. Мы напились в ту ночь до чертиков... Не
знаю, что на меня нашло, но я вдруг поднял голову, увидел худющего ювелира
из Праги, резко спросил: "Бергман, а где твоя жена Анна, твоя дочь Ева?"
Он отвернулся и молчал. "Бергман, это правда, что на них не хватило твоего
золота, что они остались в печи крематория?.." Он молчал. Потом закрыл
глаза ладонью, тихо произнес: "Это правда. Золота хватило только на
меня..." - Я ушел...
Война до самой смерти преследовала деда. Иногда он вскакивал посреди
ночи и кричал: "Бомба!"
Бомба спасла его. Когда девятилетнего Жолио увели из пустой квартиры
на вокзал и погрузили с другими детьми в эшелон, он понял, что это