"Евгений Велтистов. Глоток Солнца" - читать интересную книгу автора

Бродский смеялся заразительно, глаза его вспыхивали во весь круг
толстых очков, и я невольно улыбнулся, подсел к Акселю и сразу сказал ему
самое главное:
- Там, в Студгородке, была Каричка. Что с ней?
- Здорова. Скоро встретишься, - буркнул Аксель, и я совсем успокоился.
Бродский вспоминал, какие умы собирались раньше за этим столом:
Гордеев, Поргель, Семенов... Они, эти великие старики прошлого, смотрели
на меня со стены; некоторые были еще живы, но уже не являлись на Совет. По
воле художников все они были строги, лишь один астроботаник Лапе замер в
радостном изумлении, будто увидел диковинное марсианское растение. А ведь
каждый из них радостно, как Лапе, встречал все новое и потому потрясал
своими открытиями мир. Так представлял я жизнь всех великих. Но кто знает,
может быть, меня ждет встреча со строгими, как эти портреты, судьями,
когда начнется Совет.
Я представлял, как это будет, и все же, когда во весь полукруг стены
стали зажигаться экраны, почувствовал, что пол подо мной колеблется,
кресло как бы повисает в воздухе, и я последний раз взглянул на доброго
Лапе. Стена беспредельно отодвинулась, и вот я уже сижу перед огромным
залом, где сошлись оба земных полушария, и все эти знаменитости ни с того
ни с сего начинают здороваться со мной. Я растерянно отвечал на их улыбки
и приветствия, но только чуть позже догадался, какую коварную шутку со
мной сыграли телеэкраны: ученые здоровались с моими соседями. Почему-то от
этого простого открытия мне стало легче, но через минуту, когда
председателем избрали Акселя Бригова, я опять покраснел: все смотрели на
Акселя, а мне казалось - на меня. Прошло несколько томительных секунд,
пока я сообразил, в чем дело, и повернул голову к учителю.
- Кажется, нет только Константина Алексеевича Лапина. - Аксель обежал
маленькими глазами лица. - Что там у вас, Мирный?
На экране появилась девушка в белой кофточке и официальным голосом
объявила:
- Константин Алексеевич летит в Мирный с полюса недоступности.
- Ну, а мы начнем. - Аксель говорил спокойно, как дома. - Цель нашего
собрания всем известна: обменяться мнениями о загадочном явлении, которое
мы пока называем облаком. Пленки товарищи видели. Но я предлагаю
посмотреть их еще раз всем вместе.
Аксель, круто повернувшись, не вставая с места, протянул длинную руку к
пульту, щелкнул выключателем, Сидевшие напротив люди из другого полушария
превратились в едва различимые фигурки, нас разделили море и небо. Четкий
строй игрушечных гравилетов рассекал небесное полотно, плавно огибая точки
золотистых шаров, и я не сразу понял, что это летим мы, тридцать парней,
вслед за желтым крылом лидера, пока не услышал артистический речитатив
комментатора. На зрителей наплывали лица пилотов - угрюмо сдвинутые брови
Сингаевского, моя блаженная улыбка, сжатые губы, упрямые скулы, прищур
десятков глаз, и сквозь эти лица в полнеба виделась вся картина гонок.
Странно было смотреть на это сейчас, со стороны: я был просто зрителем и
никак не мог представить себя в пилотском кресле гравилета, хотя вместо
баритона Байкалова уже звучал мой рассказ, который записали несколько
часов назад в больнице. И когда я увидел идеально круглое облако, красивое
и праздничное, как елочная игрушка, бешеное вращение двух машин, потом
исчезновение Сингаевского, падение обломков и маленького нелепого