"Макс Вебер. Социология. Часть 2" - читать интересную книгу автора

умаляет значения данного тезиса. Следует только всегда помнить, что
установление закономерностей такого рода - не цель, а средство познания; а
есть ли смысл в том, чтобы выражать в формуле в виде "закона" хорошо
известную нам из повседневного опыта закономерность причинной связи,
является в каждом конкретном случае вопросом целесообразности.
Для естественных наук важность и ценность "законов" прямо
пропорциональна степени их общезначимости; для познания исторических явлений
в их конкретных условиях наиболее общие законы, в наибольшей степени
лишенные содержания, имеют, как правило, наименьшую ценность. Ведь чем
больше значимость родового поня- j тия - его объем, тем дальше оно уводит
нас от полноты реальной действительности, так как для того, чтобы содержать
общие признаки наибольшего числа явлений, оно должно быть абстрактным, то
есть бедным по своему содержанию. В науках о культуре познание общего
никогда не бывает ценным как таковое.
Из сказанного следует, что "объективное" исследование явлений культуры,
идеальная цель которого состоит в сведении эмпирических связей к "законам",
бессмысленно. И совсем не потому, что, как часто приходится слышать,
культурные или духовные процессы "объективно" протекают в менее строгом
соответствии законам, а по совершенно иным причинам. Во-первых, знание
социальных законов не есть знание социальной действительности; оно является
лишь одним из целого ряда вспомогательных средств, необходимых нашему
мышлению для этой цели. Во-вторых, познание культурных процессов возможно
только в том случае, если оно исходит из значения, которое для нас всегда
имеет действительность жизни, индивидуально структурированная в


378

определенных единичных связях. В каком смысле и в каких связях
обнаруживается такая значимость, нам не может открыть ни один закон, ибо это
решается в зависимости от ценностных идей, под углом зрения которых мы в
каждом отдельном случае рассматриваем "культуру". "Культура" - есть тот
конечный фрагмент лишенной смысла мировой бесконечности, который, с точки
прения человека, обладает смыслом и значением. Такое понимание культуры
присуще человеку и в том случае, когда он выступает как злейший враг
какой-либо конкретной культуры и требует "возврата к природе". Ведь и эту
позицию он может занять, только соотнося данную конкретную культуру со
своими ценностными идеями и определяя ее как "слишком поверхностную". Данное
чисто формально-логическое положение имеется в виду, когда речь здесь идет о
логически необходимой связи всех "исторических индивидуумов" с "ценностными
идеями". Трансцендентальная предпосылка всех наук о культуре состоит не в
том, что мы считаем определенную - или вообще какую бы то ни было -
"культуру" ценной, а в том, что мы сами являемся людьми культуры, что мы
обладаем способностью и волей, которые позволяют нам сознательно занять
определенную позицию по отношению к миру и придать ему смысл. Каким бы этот
смысл ни был, он станет основой наших суждений о различных явлениях
совместного существования людей, заставит нас отнестись к ним (положительно
или отрицательно) как к чему-то для нас значительному. Каким бы ни было
содержание этого отношения, названные явления будут иметь для нас культурное
значение, которое только и придает им научный интерес. Говоря в терминах