"Макс Вебер. Социология. Часть 2" - читать интересную книгу автора

не о том, под какую формулу следует подвести явление в качестве частного
случая, а о том, к какой индивидуаль-


376

ной констелляции его следует свести; другими словами, это вопрос
сведения. Повсюду, где речь идет о каузальном объяснении "явления культуры",
об "историческом индивидууме" (мы пользуемся здесь термином, который,
начинает входить в методологию нашей науки и в своей точной формулировке уже
принят в логике), знание законов причинной обусловленности не может быть
целью и является только средством исследования. Знание законов облегчает нам
произвести сведение компонентов явлений, обладающих в своей индивидуальности
культурной значимостью, к их конкретным причинам. В той мере - и только в
той мере, - в какой знание законов способствует этому, применение его
существенно в познании индивидуальных связей. И чем "более общи", то есть
абстрактны, законы, тем менее они применимы для каузального сведения
индивидуальных явлений, а тем самым косвенно и для понимания значения
культурных процессов.
Какой же вывод можно сделать из всего сказанного? Разумеется, это не
означает, что в области наук о культуре знание общего, образование
абстрактных родовых понятий, знание закономерности и попытка формулировать
связи на основе "законов" вообще не имеют научного оправдания. Напротив,
если каузальное познание историка есть сведение конкретных результатов к их
конкретным причинам, то значимость сведения какого-либо индивидуального
результата к его причинам без применения "номологического" знания, то есть
знания законов каузальных связей, вообще немыслима. Следует ли приписывать
отдельному индивидуальному компоненту реальной связи in concreto каузальное
значение в осуществлении того результата, о каузальном объяснении которого
идет речь, можно в случае сомнения решить, только если мы оценим
воздействие, которого мы обычно ждем в соответствии с общими законами от
данного компонента связи и от других принятых здесь во внимание компонентов
того же комплекса; вопрос сводится к определению адекватного воздействия
отдельных элементов данной причинной связи. В какой мере историк (в самом
широком смысле слова) способен уверенно совершить это сведение с помощью
своего основанного на личном жизненном опыте и методически
дисциплинированного воображения и в какой мере он использует при этом выводы
других специфических наук, решается в каждом


377

отдельном случае в зависимости от обстоятельств. Однако повсюду, а
следовательно, и в области сложных экономических процессов, надежность
такого причинного сведения тем больше, чем полнее и глубже знание общих
законов. То, что при этом всегда, в том числе и во всех без исключения так
называемых "экономических законах", речь идет не о "закономерностях" в узком
естественнонаучном смысле, но об "адекватных" причинных связях, выраженных в
определенных правилах, о применении категории "объективной возможности"
(которую мы здесь подробно не будем рассматривать), ни в коей мере не