"Макс Вебер. Образ общества" - читать интересную книгу автора

заключающемуся в ощущении своей спасенности. Радикальной эта
противоположность становится тогда, когда аскеза действия находит свое
выражение в миру, преобразуя его рационально, с целью подавить
рукотворно-греховное с помощью какой-либо мирской "профессии" (мирская
аскеза), а мистика, в свою очередь, находит радикальное завершение в
окончательном уходе от мира (отказывающемся от мира созерцании). Острота
этой противоположности смягчается, если аскеза действия ограничивается
сдерживанием и преодолением всего тварно оскверненного в самом себе и
поэтому сосредоточивается на активных средствах спасения определенным
образом установленных и угодных Богу, вплоть до отказа от всякой
деятельности в миру (отказывающийся от мира аскетизм), и сближается по
своему внешнему поведению с избегающим мира созерцанием. Противоположность
смягчается в том случае, если созерцающий мистик не делает окончательного
вывода о необходимости покинуть мир и остается в миру, подобно мирскому
аскету (мирская мистика). В обоих случаях данная противоположность может на
практике совсем исчезнуть и уступить место какой-либо комбинации обоих путей
к спасению. Но может она и сохраниться под оболочкой внешнего 9
сходства. Для подлинного мистика всегда остается в силе тезис тварь
должна молчать, чтобы мог говорить Бог Мистик "живет" в миру и внешне
"подчиняется" мирским порядкам, но лишь для того, чтобы противостоять
искушению признавать за ними какое-либо значение и таким образом
утверждаться в своей избранности для спасения Как мы видели на примере
Лао-цзы, типическое поведение мистика выражается в специфическом смирении, в
минимальной деятельности, в своего рода религиозном инкогнито в миру он
доказывает свою избранность вопреки миру, вопреки собственной деятельности в
миру, тогда как мирской аскет, напротив, подтверждает это своей
деятельностью. В глазах живущего в миру аскета поведение мистика
представляется ленивым самоуслаждением, для мистика поведение аскета - не
более чем участие в богопротивных мирских делах, соединенное с суетной
уверенностью в собственной правоте. С той "счастливой ограниченностью",
которую обычно приписывают типичному пуританину, мирской аскетизм выполняет
скрытые от него по своему последнему смыслу положительные веления божества,
которые обнаруживаются в установленном Богом рациональном порядке
сотворенного. Им мира, тогда как мистик считает существенным для спасения
именно проникновение в предельный, совершенно иррациональный смысл в акте
мистического переживания. Формы ухода от мира, свойственные этим двум типам
поведения, столь же противоположны друг другу. Их характеристика будет дана
в ходе специального исследования отдельных типов религиозности. Обратимся
теперь к детальному анализу отношения между миром и религией и будем при
этом исходить из посылок, заявленных нами во вводных замечаниях, повернув их
в несколько иную сторону. Мы утверждали, что те типы поведения, которые,
сложившись в методический образ жизни, образовывали зародыш как аскезы, так
и мистики, выросли из магических представлений Они использовались либо для
пробуждения харизматических свойств, либо для предотвращения злых чар.
Первое было, конечно, исторически более важно. Ибо здесь - еще на пороге
своего рождения - аскетизм выступает в своем двойственном обличии: отречение
от мира, с одной стороны, и - господство над миром с помощью обретенных
таким образом магических сил - с другой. Колдун был историческим предтечей
пророка: как пророка, действующего личным примером, так и мессии, и
спасителя Пророк и спаситель утверждают свою миссию через обладание