"Макс Вебер. Образ общества" - читать интересную книгу автора

отличие от трезвого натурализма крестьян в сознательно создаваемую
внеповседневную сферу. Внеповседневную не только и не в смысле чуждой
конвенциональность. Рыцарская конвенциональность ведь именно эротику
превращает в предмет регулирования. Правда, характерным образом при сокрытии
природной и органической основы сексуальности. Внеповседневность заключалась
именно в этом развитии в сторону от непосредственного натурализма
сексуальности. В своих основаниях и своем значении она была втянута в
универсальные связи рационализации и интеллектуализации культуры. 25
Мы попытаемся представить себе в немногих чертах стадии этого развития
и остановимся на примерах, относящихся к Западу. Выход всего существования
человека из органического круговорота крестьянской жизни, растущее
обогащение жизни, будь то интеллектуальным или другим надиндивидуальным по
своим ценностям содержанием культуры, действовало и в направлении усиления
особого значения эротики. Она была поднята до сферы сознательного (в самом
высоком смысле) наслаждения. Однако эротика все-таки и именно благодаря
этому явилась способом проникнуть в самое иррациональное и вместе с тем
самое реальное жизненное ядро по отношению к механизмам рационализации.
Степень и характер ценностного акцента, который падал на эротику,
исторически во многом менялся. Целостному ощущению воинства владение
женщинами и борьба за женщин были близки борьбе за военную добычу и
завоевание власти. Для доклассического эллинства во времена рыцарской
романтики эротическое разочарование могло стать, как это было для
Архилоха28, переживанием с серьезными и длительными последствиями, а
похищение женщины - поводом к героической войне. И еще в отзвуках мифов у
трагиков любовь полов выступала как подлинная власть судьбы. Но в целом
способность женщины к эротическому переживанию - примером может служить
Сафо29 - оставалась недосягаемой для мужчин. В классической Элладе, в период
войск гоплитов30, люди мыслили - чему имеются свидетельства - в этой области
вполне трезво, скорее даже более трезво, чем образованные китайцы. Нельзя,
конечно, утверждать, что они не ведали больше смертельной серьезности
половой любви. Но не это, а скорее обратное было характерно для них:
вспомним - несмотря на Аспасию - речь Перикпа31 и, наконец, известное
изречение Демосфена32. Исключительно мужскому характеру этой эпохи
"демократии" выраженное в нашем понимании эротическое переживание, в котором
женщина выступает как "жизненная судьба", показалось бы едва ли не
сентиментальностью школьников. "Товарищ", мальчик стоял в качестве
сопровождаемого всем церемониалом любви объекта желания именно в центре
эллинской культуры. Поэтому платоновский эрос при всем его великолепии
является все-таки в значительной степени умеренным чувством; красота
вакхической страсти как таковой официально не была включена в эти отношения.
Возможность проблематичности и трагичности принципиального характера была
введена в эротическую сферу прежде всего посредством определенных требований
ответственности, которые на Западе связаны с христианством. Ценностный
акцент чисто эротического чувства как такового 26
впервые получил свое развитие в культурных условиях феодальных понятий
чести, когда в эротически сублимированные сексуальные отношения была
привнесена вассальная мистика рыцарей. И больше всего в тех случаях, когда
возникали какие-либо комбинации с криптоэротической религиозностью или
непосредственно с аскетизмом, как это происходило в средние века. Рыцарская
любовь христианского средневековья была, как известно, эротической