"Владимир Васильев(Ташкент). Светоносному князю Александру Львовичу Трубецкому (фантазия на тему романа Вяч. Рыбакова "Гравилет Цесаревич")" - читать интересную книгу автора

доброта, милосердие... Трансцендентное вмешательство, окажете, дьявол
попутал? Но вспомните несчастного князеубийцу Кисленко!.. Да, находясь под
властью чуждой психики, он совершает преступление, но оказывается
неспособным совместить в себе два антагонистичных психотипа - и умирает в
страшных душевных муках,..
Почему же все наше человечество не вымерло, превратившись в убийц?..
Да потому что не было раздвоения психики. "Доброй землей" оказались наши
(а, значит, и ваши) души для "посевов" Ступака - ни птицы не выклевали, ни
терние не заглушило. И напротив, "каменистой почвой, где корни неглубоки"
оказались наши души для "зерен" культуры, этики, гуманизма, которым вы так
гордитесь...
А почему? Да потому что, с одной стороны, "Любите врагов ваших,
благотворите ненавидящим вас..." (Лука. 6.27), "Не обижайте и вы не будете
обижены" (Коран. 2.279), "Старайтесь же опередить друг друга в добрых
делах!" (2.148) С другой: "Огонь пришел низвесть на землю, и как желал бы,
чтобы он уже возгорелся!" (Лука. 12. 49-52), "Идите и вылейте семь чаш
гнева Божия на землю" (Откровение Иоанна. 16.1) С одной стороны: любящий
свою жену любит самого себя" (ап. Павел "К Ефеоянам" 5,28) С другой:
"Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею
в сердце своем..." (Матфей. 5.28)
То есть одновременно "сеятель" посеял и "доброе зерно", и "терние".
Разумеется, "терние" оказалось более живучим...
Тут может возникнуть вполне резонный вопрос: а почему "разумеется"?
Почему "терние" всегда оказывается более живучим, чем "культурные злаки"?
Вот как объясняете это Вы, князь: "У всех стадных животных, государь,
существуют определенные нормы поведения, направленные на непричинение
неоправданного вреда друг другу и на элементарное объединение усилий при
совместных действиях. Нормы эти возникают вполне стихийно - так срабатывает
в коллективе инстинкт самосохранения. Человеческая этика, в любой из ее
разновидностей, является не более чем очередной стадией усложнения этих
норм ровно в той мере, в какой человек является очередной стадией
усложнения животного мира. Однако индивидуалистический, амбициозный
рассудок, возникший у человека волею природы, встал у этих норм на пути.
Оттого-то и потребовалось подпирать их разнообразными выдуманными (т.е.
порожденными тем же рассудком, князь?) сакральными авторитетами, лежащими
как бы вне вида Хомо Сапиенс, как бы выше его. И тем не менее, сколь бы ни
был авторитетен тот или иной божественный источник призывов к добру и
состраданию, всегда находились люди, для которых призывы эти были пустым
звуком, ритуальной игрой. С другой стороны, всегда находились люди, которым
не требовалась ни сакрализация, ни ритуализация этики; в простоте своей они
вообще не могут вести себя неэтично, им органически мерзок обман,
отвратительно и чуждо насилие... И то, и другое - игра генов. Один человек
талантлив в скрипичной игре, другой - в раскрывании тайн атомных ядер,
третий - в обмане, четвертый - в творении добра. Но только через четвертых
-проявляется генетически запрограммированное стремление вида сберечь себя."
Великолепный период, князь! Не хватило дерзости и не возникло желания
сократить его - увлекся изящным ходом Вашей мысли. Однако хочется поверить
Вашу "гармонию" своей примитивной "алгеброй".
Если, в меру моего неискушенного понимания, кратко изложить суть этой
пространной цитаты, то вот как, любезный Александр Львович, сие будет