"Борис Львович Васильев. Прах невостребованный " - читать интересную книгу автора

- Кто - она, Алексей Андреевич?
- Ольга Ивановна.
Я припомнил фамилию из скорбного списка:
- Нежилова?
Он молча покивал, глядя в стол. Фамилия мне ничего не говорила, круг
замкнулся: письма, по всей вероятности, принадлежали кому-то другому. И я
спросил, уже мало на что надеясь:
- А девичьей ее фамилии вы не знаете?
- Это и есть девичья, - он горько улыбнулся. - Как-то спросил ее, не
была ли замужем. Тактично, как положено: просто к слову пришлось. А она
странно так ответила: "нет, говорит, Женек я". То есть как, спрашиваю,
Женек? "Да так, говорит, прозвал меня один человек. Женек, значит, не жена.
Женек, он "Женек" и есть. Неповязанная законным браком любовница".
Это было ответом: в Доме престарелых в апреле скончалась "Женек",
возлюбленная Федры Крюкова Варвара Николаевна Гвоздарева. Но почему под
именем Ольги Ивановны Нежиловой? Оля поминалась почти в каждом письме, ей
регулярно передавал привет "Федра"; можно было бы предположить, что у Оли
могла оказаться в руках переписка, но зачем ей выдавать себя за адресата
этой переписки?
- Кто по профессии была Ольга Ивановна?
- Учительница.
- Из Ярославля?
- Почему? Из Москвы. Этот дом - для москвичей. Это я тут случайно со
сто первого километра. Но я сперва дворником устроился, комнату эту вот
получил, а уж потом пенсионером оформился. Чуть не выгнали.
- За что?
Я все время думал, кто есть кто, как со всем этим разобраться. Спросил
машинально: выпивший Шугаев помягчел, ему хотелось говорить.
- Я Ольге Ивановне отпевание в церкви организовал.
- Она богомольной была?
- Одинокой она была. А насчет Бога... Мне это надо было, мне,
понимаете? Еле-еле священника уговорил за серебряные часы: как это, мол,
так - без гроба полную службу служить?
- Почему без гроба?
- Тут положено - всех в крематорий. Ну, я туда Ольгу Ивановну, конечно,
проводил, а праха мне не выдали. Я не родственник, официального запроса от
Дома престарелых не имею. Невостребованным такой прах называется.
Невостребованный прах...
Он замолчал, закивал головой в такт собственным мыслям. И я молчал,
подавленный открывшейся мне невостре-бован-ностью человеческой души.
Человеческих душ, потому что в этом Доме у всех была одна дорога. И у
дворника Шугаева тоже.
- На обед пора, - вздохнул он - Не любит начальница наша, когда я
опаздываю.
- Можно мне сегодня еще раз к вам заехать? - я не то чтобы вдруг
решился, нет: меня просто осенило, что ли. - На минуту. Он усмехнулся:
- Опять соцреализм? Красные - белые, плохие - хорошие.
- Мне кое-что показать вам нужно.
- Первую главу закончили?
- Ольга Ивановна никогда вам не говорила о письмах? Что хранит чьи-то