"Борис Львович Васильев. Прах невостребованный " - читать интересную книгу автора

прошение произвело на к-ра полка и некоторых штаб-офицеров. Это для меня
очень важно. Не хвалясь, скажу, что я не только на хорошем счету, но меня
очень любят и, главное, ценят и уважают. Теперь на зиму, когда боев нет,
посъехались все старые офицеры - капитаны, подполковники, полковники, так
что никто из прапорщиков, кроме меня, не командует ротою. На меня многие из
молодых офицеров косятся: им, ясное дело, обидно, что я, прапорщик, командую
ротою на законном основании (есть "временное командование"), а они, поручики
и подпоручики, - младшие офицеры. А для меня это командование имеет
огромнейшее значение, в особенности для поступления в Академию. Кстати, купи
в каком-нибудь военно-книжном магазине программу и условия поступления и при
случае вышли мне... вместе с погонами подпоручика (погоны малинового цвета с
трафаретом "22 Сб"): я уже представлен и в январе буду произведен вне
выслуги срока. Если так будет итти и в будущем, то к осени я буду
штабс-капитаном - дальше этого итти нельзя, т.к. в Академию принимаются
офицеры до чина штабс-капитана. Понятно? Ты хоть и подсмеиваешься над моей
"психологией", но имей в виду, что если меня здесь и уважают, то не столько
за мои прекрасныя качества, сколько по причине именно этой психологии. Это
не лицемерие, не "хлестаковщина", а умение определять вкусы людей и умение
выявить в себе то, что другие ценят. Ну и этим покончу. На твои два письма
отвечу завтра - нужно поехать к роте: в 3 ч. выступаем. Итак, до завтра,
Женек!
Твой Федра".
"20 декабря 16 года. № 48
Дорогая Женек, поздравляю тебя с праздником РХ и от всей души желаю
провести его веселей. В прошлом письме я обещал тебе ответить на следующий
день, но не мог исполнить своего слова, потому что мы попали на такую
позицию, что можно сойти с ума. Грязь по колено, землянки все протекают,
места не найдешь, где можно было бы не только писать, а хоть просто
присесть. Эти три дня не покладая рук работали над окопами и землянками и
только сегодня к вечеру главнейшия работы закончили. Теперь "жить" можно!
Ну, хотя и дотошная, но все же милая Женек, слушай теперь исповедь
кающегося грешника. Собственно, по поводу "послесокольничьяго" инцидента я
давно собирался поговорить с тобою, но боялся (как и теперь еще боюсь), что
ты не вполне верно поймешь меня и несвоевременная исповедь может привести к
трагедии. Я был бы оскорблен смертельно, если бы ты хоть на минуту поверила
тому, что я способен на такую чудовищную подлость, как выбрать тебя орудием
мести Леле. В моей душе никогда не бывало и нет любви к ней - она волновала
только физически, потому что способ держать себя с мужчинами у нея, мягко
выражаясь, ультраоригинальный. Моя любовь к тебе перевернула все в моей
душе - там закипела работа по "переоценке всех ценностей". Мне предстояла
дилемма: или навеки отказаться от личнаго счастья, или отшатнуться от тех
убеждений, которыя я сам всегда старался насадить в душах людей и мужей.
Моим кредо было: "долг раньше счастья". Я полюбил тебя, как любят раз в
жизни, но на моей совести был долг перед женою. Я боролся со своим новым
чувством, я отгонял мечты о заре неведомого мне счастья, я пытался
дискредитировать тебя в своих собственных глазах, выискивал в тебе
несимпатичныя мне черты, убеждал себя, что ты черства, холодна, эгоистична,
что ты не можешь дать никому полнаго счастья, но, захлестнутый волною любви,
я был жалок себе в своих бесплодных попытках. А жажда счастья, жажда любви
все властней, все настойчивей стучалась в сердце. Сокольники... Весенние