"Борис Львович Васильев. Прах невостребованный " - читать интересную книгу автора

ногу с раздроблением бедра - возможно, что ногу отнимут.
Последнее письмо я не успел окончить, потому что нас вызвали на линию
огня. Добрался где бегом, где ползком до хода сообщения: грязь, жидкая
вонючая грязь до колен (все время перед этим шел дождь). Пули, как
раздраженныя пчелы, жужжат кругом, с каким-то чмоканьем впиваясь в землю.
Снаряды звенят в воздухе и поднимают при своем разрыве громадные столбы
комков земли, пыли, осколков. Разыскал командира баталиона. На 2 ч. дня
назначена атака: началась артиллерийская подготовка. Дрожь пробегает по
спине при одном воспоминании об этих минутах. Трудно, невозможно даже себе
представить, что происходит перед атакой и в момент атаки на передовых
позициях. Сплошной гул, треск, гром, вой - все тело бьет, как в лихорадке,
во рту пересыхает, губы слипаются, в голове, в ушах какой-то звон, клочки
мыслей, самых неожиданных иногда, абсурдных проносятся в сознании. Я
почему-то вспомнил нашу прогулку в Сокольники. Свисток - сигнал к атаке.
Перевалились через бруствер окопа, замешательство среди стрелков... Буду
краток: не хочется припоминать, воспроизводить в сознании переживания - так
они ужасны! Скажу только, когда шли в атаку, Емельянчик был от меня в 15-ти
шагах. Разрыв снаряда, и осколком ему разбило бедро: меня только подбросило
и ударило о землю. И теперь еще больно спину и ноги. Две другия раны
Емельянчик получил, уже когда полз обратно к своим окопам.
Теперь наш полк сменили - мы, может быть, с недельку отдохнем, а там
опять, что Бог даст. Да, Женек, откровенно говоря, я не прочь вернуться бы в
Ярославль - хоть на минутку, увидать тебя, моя дорогая! Помолись
когда-нибудь, Женек, за счастливый исход моей боевой жизни: я тоже в душе
ежеминутно молюсь. Стоишь здесь лицом к лицу со смертью и искренне веришь в
Бога. Каким далеким прекрасным сном представляется наша ярославская жизнь.
Ах, как хочется к тебе!..
Наш полк потерял в боях 8-9 авг. немного - приблизительно столько
процентов, сколько твоей матушке лет. В бой вышло 33 офицера, вернулось 15.
Сейчас над головою гудит австрийский аэроплан и корректирует стрельбу по
нашему тылу.
Крепко целую тебя, Женек. Передай привет
Абрамовым и Оле.
Твой Федра".
"12 августа 16 г. № 10
Дорогая Женек! Сегодня в 7 ч. вечера опять выступаем в окопы - надолго
ли? Пока полное затишье, не слышно ни артиллерийской, ни ружейной
перестрелки: очевидно, на нашем боевом участке начинается позиционная война;
опасности при такой войне, конечно, меньше, но нервы треплются, пожалуй, не
меньше, чем в наступлении. Мы после боев надеялись на более или менее
продолжительный отдых, но вчера к нам прибыл командир корпуса. Выстроили
остатки полка, корпусный поздоровался, сказал хвалебную речь, попросил,
между прочим, прощения у стрелков, что не поддержал своевременно лихой атаки
нашего полка, расцеловал командира полка и уехал на своем автомобиле, а об
отдыхе и пополнении - ни звука. Подожди, Женек, пообедаю, а то деньщик
пристает.
Да, Женек, я как-то просил тебя прислать мне папирос. Так вот, если
будешь присылать, то не забудь прислать и карты. Ту колоду я потерял во
время боя, а купить здесь негде: без пасьянса скучно!
Эти бои были очень тяжелы и опасны, а наград за них мы не получим,