"Борис Львович Васильев. Князь Ярослав и его сыновья (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

с белужиной, сигами и сушеными снетками, с южными лакомствами, ветчиной,
салом и винами.
- Откуда? - сурово спросил Ярун, не получил ответа и объявил, что
пировать не будет, но возьмет на себя охрану.
А Ярослав закатил пир. Гуляли на том пиру долго и шумно, орали до
хрипа, жрали до икоты, пили до блевотины, требовали девок и тут же
получали желаемое. Но когда наступило похмелье, а княжья голова еще не
совсем прояснилась, явился от владыки почтенный старец, известный и
Новгороду, и князю, и дружине, седой как лунь и весьма суровый.
- Твои люди, князь Господина Великого Новгорода, перехватили обоз,
что шел во владыкин двор!
- Знать о том не знаю и ведать не ведаю.
Старец развернул свиток и торжественно зачитал:
- "Да отстанем же от жадности своей, братия возлюбленная моя и ты,
призванный народом новгородским князь Ярослав! Яко и апостол Павел пишет:
всему же день, то день; всему же урок, то урок, и никому насилия не
творить, не воровства не творить, не беззакония не творить".
А на словах добавил:
- Привези хлеб городу, князь, а коли не привезешь, то и отъедешь от
Господина Великого Новгорода.
С тем и ушел, поклона не отдав. А князь, с хмельной головы впав в
неистовство, тут же велел собираться всей дружине. Напрасно Ярун, Ратибор
и еще несколько опомнившихся умоляли его отменить повеление, поехать к
владыке с покаянием, вернуть ему пограбленный обоз и выдать Стригунка
головой: Ярослав и слушать не желал. Обрывал разговоры, злился, а потом
вдруг выкрикнул:
- Я здесь владыка!
Это уже звучало почти кощунством, и все замолчали. И начали
готовиться к отъезду: кто в веселом ожидании сытости и довольства, а кто и
со смятенной душой, и число таких увеличивалось, потому что - трезвели. А
после полудня выехали настолько поспешно, что князь отменил даже
послеобеденный сон, завещанный еще пращуром Владимиром Мономахом. Но
оказалось, что вовремя выехали: на всех площадях, перекрестках и улицах
толпился народ. Молчаливый, голодный и озлобленный.
Заночевали в поле, по-походному, но доспехи, правда, сняли. А на
другой день на подъезде к Торжку ловко пущенная стрела вонзилась в
неприкрытую кольчугой спину Яруна, ехавшего у правого княжеского стремени.


3

Очнулся Ярун в постели. Мягкой, пуховой, для него непривычной. И
первым, что увидел, было светлое, милое девичье лицо, а первым, что
услышал, был женский шепот:
- Отсасывай яд все время, Милаша. В нем не должно ни капли остаться.
А я схожу за молоком.
"Яд, - с огромным усилием соображал Ярун. - Откуда яд?.. Стрела?.."
Яд применялся, но чаще охотниками, а дружинники им, как правило, не
пользовались. Войны были удельными, по сути, родственными, и при всей их
жестокости успех боя решался в рукопашном бою. Да и добывать яд умели