"Алексей Варламов. Александр Грин " - читать интересную книгу автора

- Позвольте, господин учитель, показать вам стихи Гриневского.
Учитель позволил, прочел, покраснел, побледнел, Гриневского вызвали в
учительскую комнату, а дальше последовала - как пишет Грин - сцена в духе
гоголевского "Ревизора" или - как могли бы продолжить мы теперь - носовского
"Незнайки", сочинявшего вирши про жителей Цветочного города: "Как только
чтение касалось одного из осмеянных - он беспомощно улыбался, пожимал
плечами и начинал смотреть на меня в упор".
Это, вероятно, тоже беллетристика - сцена публичного унижения одного за
другим учителей в глазах друг друга и уж тем более в глазах учащегося,
скорее всего, придумана для того, чтобы сделать ситуацию драматичнее. Точно
так же выдуман и эпизод с предательством - согласно записи в школьном
журнале, учитель сам увидел у Гриневского пасквильные стихи, и написаны они
были не за две недели до катастрофы, а на самом уроке. Да и те ли это были
стихи, которые приводит в своей повести Грин, большой вопрос, но то, что
стихи существовали и именно они стали главной причиной изгнания мальчика из
училища, подтвердил много лет спустя на допросе в полиции в связи с арестом
сына Степан Евсеевич.
"С детства у него была мания к стихотворству. Будучи 10-летним
реалистом, он написал пасквильное стихотворение на всех преподавателей. Это
обстоятельство и послужило главным поводом к его исключению из реального
училища".[21]
Отец старался его спасти. "Отец бегал, просил, унижался, ходил к
губернатору, везде искал протекции, чтобы меня не исключали.
Училищный совет склонен был смотреть на дело не очень серьезно, с тем
чтобы я попросил прощения, но инспектор не согласился.
Меня исключили".
Вся эта история напоминает историю еще одного исключенного из-за
конфликта с учителями русского школьника и также будущего писателя Михаила
Пришвина, описанную последним в автобиографическом романе "Кащеева цепь". Но
там, где реалист Пришвин романтизирует, подчеркивает мужество и
независимость, моральную победу своего главного героя в противостоянии с
учителем географии В. В. Розановым, романтик Грин нарочито снижает образ:
"Он говорил, а я ревел и повторял: "Больше не буду!""
Да и "бегство в Америку", описанное в обоих произведениях, разнится в
тоне повествования. У Пришвина это торжество, героическая робинзонада и
никаких слез (хотя в реальной жизни были как раз слезы и никакой героики), у
Грина - бесславное возвращение домой за куском пирога: "Я сидел долго. Стало
смеркаться; унылый зимний вечер развертывался вокруг. Ели и снег... Ели и
снег... Я продрог, ноги замерзли. Калоши были полны снега. Память
подсказывала, что сегодня к обеду яблочный пирог".
В гимназию беглеца не взяли, и в октябре 1892 года Степан Евсеевич
подал прошение о том, чтобы его мальчика приняли в число учеников третьего
отделения Вятского городского училища, которое пользовалось в городе самой
скверной репутацией.
"Городское училище было грязноватым двухэтажным каменным домом. Внутри
тоже было грязно. Парты изрезаны, исчерчены, стены серы, в трещинах; пол
деревянный, простой - не то что паркет и картины реального училища.
Здесь встретил я многих пострадавших реалистов, изгнанных за
неуспешность и другие художества. Видеть товарища по несчастью всегда
приятно...