"Константин Ваншенкин. Графин с петухом " - читать интересную книгу автора

пустой, он, удивляясь, тряс ее, он не помнил, когда выпил воду. Они не
думали о том, что их ожидает. Только старик Боровой, потерявший напарника,
безучастно сидел в стороне и думал с беспощадностью: "Передушит, как курей,
танки еще подтянет с утра, и все, копец". А Двоицын, думая о будущем,
полагался во всем на командиров.
- Агуреев! - позвал ротный. - Посчитать раненых! Он говорил спокойно, и
можно было не понять, спутать, что же лучше: быть раненым или нет.
Агуреев стал считать в темноте, и раненые сами назывались, откликались
с надеждой, с готовностью.
- Двадцать три.
- Орлы! - сказал ротный. - Слушайте мой приказ. Все раненые остаются
здесь со мной. Мы будем держать оборону. Остальные под покровом темноты
совершат марш туда, где они должны находиться. Марш нелегкий, всем
приготовиться, переобуться, наполнить фляги. Старшим назначаю лейтенанта
Плужникова.
В полной тишине слушали они эти слова, отсекающие их друг от друга.
Только что они были одно целое, теперь их судьбы стали столь несхожи. Это
было больно сознавать, но это свершилось мгновенно и бесповоротно, у тех и у
других была теперь своя задача, и следовало думать о ней.
Они передавали из рук в руки полные тяжелые фляги в мокрых чехлах.
- Товарищ старший лейтенант, - сказал Пашка убежденно. - Я в руку
ранен, я могу бежать.
- Нет, не дойдешь.
- Я в правую ранен, мне и стрелять-то не с руки...
- Отставить! - прервал его Скворцов.
- Все готово, - доложил Плужников.
- Ну, счастливо, гвардия, - громко сказал ротный. Плужников нагнулся к
нему, и они обнялись.
- Пошли! - бросил лейтенант.
Лутков хотел попрощаться с Кутилиным, но была в этом горькая,
мучительная неловкость, и он не решился.
- До свидания, Паша! - крикнул он в темноту и выпрыгнул из траншеи.
Через несколько минут они, огибая село, ходким шагом шли по степи.
Плужников впереди строя, Агуреев сзади. И едва отошли на километр, там, за
спиной, простучало несколько очередей, показывая немцам, что десантники на
месте и ждут утра. А скорее всего это был прощальный салют. И всю жизнь, что
осталось им жить - а им оставалось по-разному, - он звучал и звучал в их
памяти.
Потом там поставили небольшой обелиск - пионеры переписывались с
родственниками погибших, с теми, кого удалось разыскать, дважды за все годы
приезжали матери двух солдат и один раз высокая женщина, та, что когда-то
навещала по субботам старшего лейтенанта Скворцова.
Но все это было потом.

4

Они шли быстрее и быстрее, постепенно перешли на равномерный бег,
который показался им не слишком быстрым. Пробежали метров шестьсот и снова
пошли шагом, - Плужников словно примерялся, втягивал их, давал настроить
дыхание. Опять побежали рысцой и бежали долго, строй начал растягиваться,