"Константин Ваншенкин. Графин с петухом " - читать интересную книгу автора

как ее зовут, и почти ее не видел. Зато другую он знает хорошо, а может, и
ее не знает.
Ночь все текла над землей. Время от времени кто-нибудь вставал с нар и,
сунув босые ноги в ботинки, набросив шинель или просто в белье, поднимался
наружу. Потом они возвращались, стуча по ступенькам незашнурованными
ботинками, проходили мимо него, падали на нары и мгновенно засыпали. Он
узнавал их по звуку шагов, даже не глядя. Он немного, самую малость,
тревожился за Пашку.
Землянка медленно наполнялась расплывчатым утренним светом. Неожиданно
резко проснулся Агуреев, внимательно, будто не спал, посмотрел на стоящего у
тумбочки Луткова и ничего не сказал.
Пашка появился, когда рота уже вернулась с завтрака и готовилась к
занятиям.
- Патрулей было полно на вокзале, - объяснил он, набрасываясь на еду, -
побоялся - заберут, не стал садиться. Всю ночь скитался. Все в порядке,
приедет она в воскресенье, сама хотела приехать. Ну, ступай покемарь.
- Ладно, потом разбудишь, - согласился Борис.

8

Он отпросился у лейтенанта Плужникова, получил на весь день хлеб и
сахар. Утро выдалось теплое, ясное, но пришлось надеть шинель, чтобы можно
было потом постелить на землю.
На разъезде было полно военного народу. Тут стояли группками и
поодиночке солдаты, офицеры, сержанты. Все они ждали поезда из города и с
этим поездом гостей - матерей, жен, случайных, но не менее нежных подруг и
знакомых. Ожидающие, столь разные по званиям и положению, не обращали здесь
друг на друга внимания, не козыряли, не вытягивались, здесь словно была
особая зона, где на них всех уже распространились законы той, другой,
гражданской жизни.
Первая светлая листва берез, ожившие сосны, покрытые травой пригорки -
все это успокаивало глаз и душу, но, когда справа вблизи показался паровоз,
Лутков снова почувствовал волнение и несколько раз подряд жадно затянулся.
Большинство встречающих вытянулись вдоль всей платформы - они знали
даже, у какого им стоять вагона. А он взбежал на холмик, откуда был виден
весь состав, и проходил взглядом по вагонным площадкам и окнам.
Поезд остановился и ровно через минуту покатился вдаль, оставив на
платформе пеструю женскую толпу, которая, однако, тут же начала
перестраиваться и растекаться: рядом с каждой женщиной шел уже человек в
форме. Одни женщины - постарше - приезжали с гостинцами, с нагруженными
сумками, другие совсем налегке. Все двигалось быстро и радостно. Лишь
несколько женщин еще стояли на месте, с беспокойством оглядываясь по
сторонам, но и к ним уже подбегали. Через несколько минут платформа была
пуста, - никто не желал терять времени понапрасну.
Он подождал, будто она могла все-таки появиться. Все равно спешить ему
было некуда. Только что бурлившая пестрая волна схлынула, он один остался на
разъезде. Он один уцелел на своем зеленом пригорке. Но он бы предпочел, чтоб
и его смыло.
Он был оглушен ударом волны, и остро саднило покорябанное самолюбие.
Возвращаться в расположение было смешно. Он пошел по шпалам в ту