"Константин Ваншенкин. Его опасные пасы " - читать интересную книгу автора

было ждать, что новая осень не будет такой голодной.
Окончание школы было обставлено довольно торжественно - вечер, цветы,
бодрые напутствия учителей даже танцы. Девчонки, с которыми они проучились
десять лет, висли, заглядывали в глаза, словно уже прощались. Как все будет
дальше?
Девочки обсуждали, куда поступать. Выбор у них был широкий, но
предстояло уезжать, отрываться от дома, жить в общежитии, и это было
жутковато. Да и среди ребят слышалось: "Ты куда?" - "Еще не решил". - "А ты
не знаешь, в авиационном броню дают?..."
А Игорь Алтынов вспомнил вдруг, как когда-то прочитал за три дня
учебник географии, и подумал: "Поступлю-ка на географический. А там видно
будет..."
- Алтын, а броня там есть?
- Броня крепка, и танки наши быстры, - ответил Игорь.
В конце августа он устроился в старинном студенческом общежитии, в
одной из множества комнат, выходивших в длинный коридор. Правда, сейчас не
все они были заняты. И в его комнате из четырех коек две пустовали,
неприятно зияя голой проволочной сеткой. Его сосед, хромой пятикурсник,
регулярно ночевал у какой-то женщины, и Игорь жил, по сути, один. По вечерам
он ложился грудью на подоконник большого открытого окна, смотрел в темный,
слабо шумящий привядшей листзой парк, за которым предполагались крыши, улицы
и площади Москвы. Он был привычно голоден и одинок.
Летний удар немцев по Югу замедлялся, крепла надежда на встречный
внезапный ввод в дело скрытых резервов, как уже было прошлой зимой.
На курсе были почти все девушки, ребят совсем мало. Никто еще не успел
толком узнать другого, познакомиться ближе, не то что подружиться.
Повестки они получили в октябре.

17

У него оставался один день, и он поехал к матери попрощаться. Мать была
на работе, он долго ждал, ей звонили, соседка вызывала из проходной, наконец
она прибежала, когда совсем стемнело.
Он надел, что не жалко: телогрейку, старые брюки, мать нашла
мешок-сидорок, но положить в него было почти нечего. Пора было торопиться,
поезда ходили плохо, а утром ему уже предстояло являться "с вещами".
- Давай здесь попрощаемся, - сказал он, обнимая мать за спину, - я
сейчас быстро побегу. Да и назад тебе путь неблизкий...
Она, глядя куда-то сквозь него, согласно закивала, и они расцеловались.
- Возвращайся, пожалуйста, - попросила она и заплакала.
...Он не побежал, как говорил, но пошел ходким шагом по затемненному
городку, и, хотя он не мог многого рассмотреть, он все помнил и чувствовал.
Здесь прошла вся его жизнь. Вся, вплоть до этого холодного осеннего вечера.
А что будет с ним дальше, он не знал и слишком далеко вперед не загадывал.
Было совершенно темно, но за время войны он, как и другие, давно
приноровился к этому и в мелькающих навстречу зыбких фигурах время от
времени угадывал знакомых или просто часто виденных прежде людей.
На углу, около светлой стены магазина, стоял Барабанов.
Игорь замедлил шаги.
- Здорово, Алтын, - сказал Барабанов, протягивая руку, и всмотрелся в