"Константин Ваншенкин. Армейская юность " - читать интересную книгу автора

он совсем не такой, как его представляет критик. "Трудно, товарищи, трудно,
слов нет, но на фронте еще труднее!..."
Вспоминая потом эти слова, я не согласился с замполитом. В училище было
труднее!
Новый приказ - отправить на фронт сержантов старше тридцати лет.
Едва мы услышали об этом, как увидали Синягина. На него жалко было
смотреть. Он был не бледный, а какой-то серый и трясущимися руками перебирал
свой вещмешок. Подошел лейтенант попрощаться, но, взглянув на Синягина,
сразу же отвернулся. Помкомвзвод суетился, никого не замечая.
И вдруг Юматов толкнул меня и прошептал:
- А сумка... сумка твоя!... Боже мой, я совсем забыл!
- Товарищ старший сержант, сумку-то отдайте!... Он ничего не ответил.
- Товарищ старший сержант, сумка-то моя...
Он пробормотал что-то и двинулся к двери. Я понял, что он не отдаст
сумку. Тогда я, подойдя сбоку, неожиданно расстегнул один из карабинчиков и
сдернул ремешок с его плеча. Он резко повернулся ко мне, но я уже вывалил на
стол все его уставы и записные книжки с нашими провинностями. Он злобно
посмотрел на меня, потом на весь безмолвно застывший взвод, резко повернулся
и вышел... Больше мы его не видели.
А сумку, которую мне все еще нельзя было носить, я отдал лейтенанту.
Весь взвод решил, что это справедливо и, конечно, не подхалимство, потому
что не такой человек лейтенант, чтобы за сумку делать кому-то поблажки.
Это мудро заведено в армии, что военную присягу принимают не сразу, а
спустя время после призыва. Пусть человек сначала осмотрится, поймет, что к
чему, и лишь тогда с полной ответственностью произнесет высокие слова
клятвы.
Был ясный весенний день и ощущение праздника. Как в праздник, дали
белый хлеб на завтрак, как в праздник или как в честь взятия нашими войсками
крупного города, были амнистированы сидящие на гауптвахте.
Мы выстроились во дворе с винтовками в руках.
"Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик... принимаю
присягу и торжественно клянусь... не щадя своей крови и самой жизни для
достижения полной победы над врагами... Если же я нарушу эту мою
торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского
закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся..."
Неторопливо звучащие слова были полны огромного смысла и мужества,
потому что в жизни мы никогда не говорили и не думали такими словами.
Чувство долга выражалось действием.
Весна, весна. Солнце, бьющее в окна, затопило комнату, слепит глаза.
Клонит в сон на занятиях. Но мы сбрасываем с себя дремоту. Мы уже втянулись
в эту жизнь, привыкли к строгому распорядку. Прошли месяцы. Уже перетираются
по сгибам хранимые в бумажнике письма из дому. Уже скоро мы станем
офицерами. Некоторым этого очень хочется, другие более равнодушны. Но так
или иначе мы движемся к этому, И вдруг...

Оборона

Этим и характерна военная служба: живешь, уже привык к чему-то,
освоился на месте - и вдруг приказ. Собираешься мигом и едешь или идешь
неведомо куда. И видно, так устроен человек, что уже жалко покидать старое,