"Константин Ваншенкин. Армейская юность " - читать интересную книгу автора

Лейтенант, командир взвода, ответил спокойно:
- Не волнуйтесь, успеете.
Положение было еще серьезное, бои кровопролитные. Вскоре наши войска
вторично оставили Харьков.
Командира взвода мы любили. Вообще все офицеры жили, как в мирное
время, отдельно, на квартирах, Командира роты мы видели раза два в день,
комбата почти не видели. Это не то что в части, где офицеры живут, по сути,
вместе с солдатами. Офицеры-преподаватели приходили только на свои часы.
Лейтенанта мы видели чаще. Он вел строевую и огневую подготовку, а также
матчасть. Он прекрасно знал оружие, мог с завязанными глазами разобрать и
собрать замок "максима". А ведь это весьма сложный механизм, не то что
винтовочный затвор - стебель, гребень, рукоятка.
Иногда на занятиях он отходил в сторону, садился на пенек и думал о
чем-то, глядя вдаль большими карими глазами. Может быть, у него в жизни было
горе или какая-нибудь особенная любовь, - не знаю.
Говорили, что он несколько раз подавал рапорт с просьбой отправить его
на фронт, но командование училища не отпускало.
У него открылись прежние раны на обеих ногах, он не хотел ложиться в
госпиталь, но на занятиях, морщась, снимал сапог и рассматривал бинты,
пропитанные засохшей кровью и гноем. Впрочем, потом он снова натягивал сапог
и показывал, как надо "рубать" строевым шагом, - из-под подковок на каблуках
высекались искры.
Готовились к стрельбам. Лейтенант взял на занятия малокалиберную
винтовку, воткнул в снег сломанную лыжную палку, и мы по очереди стреляли в
нее с колена - все мимо и мимо. И вдруг я попал. Он обрадовался, подбежал и
обвел попадание карандашом, как на мишени.
- А ну-ка, еще попробуй! - сказал он, неожиданно переходя на "ты", чего
никогда не делал.
Я снова выстрелил - не попал.
- А ну-ка, ляг!
Я выстрелил из положения "лежа" - мимо! Он очень огорчился:
- Случайно попали!...
Пришел приказ - отправить на фронт курсантов старше тридцати лет.
Таких, было несколько в роте - в соседних взводах, - людей моего теперешнего
возраста, казавшихся нам тогда весьма старыми.
Помкомвзвод Синягин зашипел:
- Сегодня не спать! "Старички" уезжают, как бы чего не прихватили!
Мы лежали в полутьме казармы и сквозь дрему смотрели, как "старички"
уезжают. Они получили ватные фуфайки и брюки, теплые портянки и теперь
неторопливо одевались, аккуратно укладывали в вещмешки сухой паек. Вот все
готово, они ждали команды. Они слышали шумок, поднятый Синягиным, и
презрительно не обращали на это внимания. Ушли они перед рассветом, ни с кем
не попрощавшись.
Изредка по вечерам водили в столовую смотреть кино. Остаться дома и
лечь спать было нельзя, поэтому в зале бывало страшно тесно. Наш бывший
комиссар, после упразднения института комиссаров ставший замполитом, веселый
и общительный майор, рассказывал однажды перед строем, как он втиснулся в
темный зал, как его толкали локтями, а потом он слушал разговоры - кто чем
недоволен - и теперь разбирал, справедливы эти претензии или нет. Один
курсант упорно ругал самого замполита, но тот сказал, что не сердится и что