"Карел Ванек. Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны (Окончание)" - читать интересную книгу автора

колбасу... Ну, ладно, ступай ужинать. Мы тебе ужин-то припрятали. Но
только помни: строгость с бедным народом должна быть, даже если все
кругом летит к чорту!
На парте в одном из классов лежал кадет Биглер, сконфуженный,
бледный и весь какой-то позеленевший. На стуле возле него сидел поручик
Лукаш, а у изголовья стоял капитан Сагнер и с неудовольствием говорил:
- Вот как, кадет Биглер! Значит, опять в лазарет? Прекрасно! Очень
хорошо! На приеме у врача вы уже были? Нет еще? Стало быть, вы
определенно еще не знаете что это такое?.. Ну, а она была хорошенькая? А
сколько вам это удовольствие стоило? Проклятью бабы! Лукаш, а ты все еще
здоров? Я тоже; храни бог, чтобы я чего-нибудь не схватил. Кадет, я
пришлю вам врача, а ты, Лукаш, откомандируй сюда Швейка, пусть он подает
кадету все, что ему захочется. Ну, до свиданья!
И небрежно, с некоторой иронией поклонившись, он вышел из комнаты.
Поручик Лукаш спросил больного:
- Значит, это у тебя на память о сестре милосердия? Этой блондиночке
из Польши? А она в самом деле была "фон"? Ах, вот как - даже настоящая
баронесса? Ну, что ж! Тогда это у тебя из благородной семьи! А пока что я
пришлю тебе Швейка; он уж сумеет развлечь тебя. До свиданья!
И он тоже ушел, посмеиваясь над безнадежным настроением кадета.
Кадета Биглера (так, по крайней мере, он предполагал!) в тот самый
вечер, когда подвязали Балоуна, повергло на этот жесткий одр болезни
некое любовное приключение. Он ходил в соседнюю деревню, где находился
полевой лазарет с хорошенькими сестрами милосердия. И вот одна из них с
места в карьер влюбилась в Биглера. Он, по взаимности чувств, подарил ей
пятидесятикроновую бумажку и колечко, которое оставшаяся в Вене его
невеста надела ему при прощаньи на палец, сказав: "Это чтобы ты меня не
забывал!" Что ж, невеста тогда так плакала, что казалось, она утонет в
море слез: а сестрица, видя щедрость жениха, проводила его вечером домой
и с изумительной легкостью дала себя соблазнить...
Теперь кадет Биглер вспоминал о ней с содроганием.
"Чорт бы ее побрал! - мысленно ругался он. - Если меня с такой
штукой отправят в Вену, и моя Мицци придет меня навестить, то... А. чтоб
ей провалиться, шлюхе бессовестной!"
- Так что, господин кадет, - предстал вдруг перед ним Швейк, -
дозвольте доложить, господин поручик послал меня, чтобы я ухаживал за
вами. Вы, говорят, больны, и господин поручик объяснял, что вы нуждаетесь
в утешении. Я вам, господин кадет, все достану.
- Швейк, - простонал кадет, - помогите мне встать и отведите меня в
уборную.
- Так точно, господин кадет! - весело ответствовал Швейк, с
готовностью подхватив его под руки. - Так что дозвольте спросить, по
какой нужде: по малой или по большой? Потому что в таком случае я бы вам
уж сразу расстегнул штаны. Ну, давайте потихонечку: раз, два...
И он повел его в уборную. Биглер, скрипя зубами от боли, справил
свои дела. Лоб его покрылся испариной.
- Что, очень жжет, господин кадет? - участливо спросил Швейк. - Ну,
ничего, пройдет. Это ведь недолго. Какие-нибудь три недели. И это даже
вовсе и не болезнь, господин кадет, а так - маленькая неприятность... Ну
вот, теперь надо опять лечь; надо все-таки быть осторожным.