"Рауль Ванейгем. Трактат об умении жить для молодых поколений " - читать интересную книгу автора

и тривиальный, которым по весьма точному выражению обмениваются; разве он не
является фактически самой упрощенной формой социального контракта? Какие
гарантии они пытаются обеспечить, эти руки, сжимаемые справа, слева,
случайно, с либеральностью, которая кажется восполняющей недостаток
убежденности? Убежденности в том, что правит соглаcие, что существует
социальная общность, что жизнь в обществе совершенна? Нас не перестает
мучить эта потребность убеждать в этом самих себя, верить в это по привычке,
скреплять это силой рукопожатия.
Взгляд игнорирует эти удовольствия; он не признает обмена. В чьем-либо
присутствии, глазам становится неловко, как будто в зрачках того, кто
находится напротив, отразится их собственный пустой и бездушный вид; едва
встретившись, они скользят мимо и пытаются обмануть, их линии боя
сталкиваются на некой виртуальной точке, очерчивая угол, в котором
открытость означает разногласия, фундаментальным образом ощущаемую
дисгармонию. Иногда достигается согласие, глаза встречаются; это прекрасный
параллельный взгляд королевских пар запечатленных в египетской скульптуре,
это туманный, влажный взгляд, излучающий эротичность любовников; глаза,
пожирающие друг друга издалека. Чаще всего, взгляд отрекается от слабого
согласия, скрепленного рукопожатием. Распространенная мода на энергично
подкрепленное социальное согласие - причем "пожмем руки" принимает
коммерческий смысловой оттенок - разве это не игра на чувствах, не способ
притупить восприимчивость взгляда и адаптировать его к виду спектакля, чтобы
он не бунтовал? Здравый смысл потребительского общества привел старое
выражение "смотреть вещам в лицо" к логическому завершению: смотреть стало
не на что кроме вещей.
Стать настолько же бесчувственным и поддающимся манипуляциям, как
кирпич, вот к чему социальная организация благожелательно приглашает
каждого. Буржуазии удалось распределить тяготы на основе большего равенства,
она позволила большему числу людей страдать в соответствии с более
рациональными нормами во имя конкретных и специализированных императивов
(экономических, социальных, политических, юридических потребностей...)
Расколотые таким образом, ограничения в свою очередь расщепляют хитрость и
энергию, коллективно посвящаемые уходу от них или их уничтожению.
Революционеры 1793 г. обладали величием потому что осмелились сбросить с
трона, правившего людьми Бога; пролетарские революционеры получат свою силу
из защиты такого величия, которое не смог бы дать им их буржуазный
противник; их сила заключена в них самих.
Вся эта мораль, основанная на меновой стоимости, пользе дела,
достоинстве труда, измеренных желаниях, выживании и на их
противоположностях, чистой стоимости, бесплатности, паразитизме,
инстинктивной жестокости, смерти, вот подлая канава, в которой человеческие
качества варились в течение двух столетий. Из этих ингредиентов, само собой
улучшенных, кибернетики мечтают сотворить будущего человека. Так ли мы
убеждены, что уже не достигли безопасности абсолютно адаптируемых существ,
передвигающихся с той же неуверенностью и бессознательностью, что и
насекомые? Уже какое-то время совершаются попытки производить
подсознательную рекламу, введение в фильмы кадров с автономными образами,
длящихся 1/24 секунды, которые видит глаз, но не различает сознательное
восприятие. Первые лозунги прекрасно передают то, что должно последовать.
Это фразы: "Не води машину слишком быстро!" и "Пойдем в церковь!". Но что