"Сергей Валяев. Если он такой умный, почему он такой мертвый" - читать интересную книгу автора

Мне спешить некуда: я приехал в этот милый городок работать. Как можно
работать, когда вокруг тебя, Стахов, он же Синельников, все мужское
население отдыхает, а по вечерам обжигается жгучими, как медузы, телами
местных мессалин.
Выбравшись последним из вагона, попадаю в горячую круговерть перрона. Весь
мир превратился в беспокойное племя приезжающих и встречающих - улыбки,
радостные крики, цветочная южная ветошь в лицо.
Меня никто не встречает. По легенде я затурканный жизнью капитан службы
безопасности, который должен самостоятельно прибыть в Управление.


...В Управлении меня никто не ждал, кроме утренней тишины и запаха мокрых
половиц. Старенькая техничка глянула на меня, как на врага народа, и я
понял, что жизнь продолжается. Задирая ноги, проследовал по казенному
коридору. Все подобные учреждения похожи: стенами, стульями, перестуком
печатной машинки, сотрудниками, которые, впрочем, отсутствовали по причине
раннего часа.
Чтобы убить время, я нашел потаенный уголок на лестнице, пропахший
никотином. Упал в продавленное кресло и, нечаянно пнув металлическую
пепельницу, задремал, как притомленный плетью негр на табачных плантациях
Алабамы.
Что-что - время мы научились убивать. Иногда день, будто век, а после
оглядываешься в недоумении: годы мелькнули, точно придорожные вешки.
Остался лишь легкий романтический флер и сожаление, что проживал так
пусто. Время пожирает все: наши судьбы, великие идеи, нетленные надежды,
вечные города, документы...
Я не оправдал чаяний Нача: материалы, которые мне были переданы, оказались
невостребованными, словно скоропортящийся продукт. События в государстве
развивались так стремительно, что те, кто годами полз на брюхе к сияющим
отрогам власти, был низвергнут в ущелья бесславия и позора. А я слишком
уважал свою профессию, чтобы путаться с политическими трупами.
Потом, повторю, наступили иные времена, когда тотальное предательство,
покрытое словесной позолоченной мишурой, вошло в моду. Нас предавали,
будто мы были стойкими оловянными солдатиками. И большинство из нас
держало удар, однако когда на Лубянке объявился бывший обкомовский урядник
из вятского города и в служебном угаре принялся сдавать кадры...
Когда так откровенно предают, то возникает угроза, что ты сам себя продашь
за тридцать сребреников - лучше уйти. И зарабатывать на прокорм
самостоятельно. Что я и сделал. И не сожалею: живу в согласии с самим
собой.


Шум в коридоре и голоса возвращают меня в настоящее. Капитану Синельникову
пора предстать перед взыскательным руководством. Пропахший табаком и
воспоминаниями, он это и делает, вырвав тело из капкана кресла и
направившись в кабинет высокопоставленного чина.
Там за огромным дубовым столом сидит человек в гражданском. У него
типичное волевое лицо чекиста из областной провинции. Такие служаки
добросовестно выполняют инструкции и любят шумные городские праздники,
когда их узнают и выказывают всяческое уважение.