"Сергей Валяев. Если он такой умный, почему он такой мертвый" - читать интересную книгу автора

Видимо, "отец родной" сочиняет докладную в Центр, он увлечен и старателен.
Жестом пригласив меня сесть, поднимает трубку телефона. Опускаюсь на стул
и вижу в стекле книжного шкафа отражение странного подозрительного типа:
небритого, с припухшими глазами. Это, кажется, я, Синельников. Ей-ей,
типичный аморальщик, алкоголик и злостный алиментщик.
Наконец генерал-полковник бросает трубку на рычаги аппарата, смотрит на
меня с доброжелательным сочувствием, как на сексота, которого легче
утопить в тихом лимонном лимане, чем содержать на казенных харчах.
- Синельников? - говорит он. - Наслышаны-наслышаны о твоих подвигах.
Я вздыхаю: проклятая легенда, боюсь, что следуя ей, надо будет беспробудно
пить, ловеласить налево-направо и бить фарфоровые японские чашки в местном
ресторане "Парус".
Изучив мое предписание, генерал представляется: Иванов Анатолий Федорович.
Пожимаем руки, как товарищи по общему бесперспективному делу. Потом
обсуждаем план моих конкретных служебных обязательств. Я делаю вид, что
готов служить в окопе невидимого фронта не жалея живота своего. Мне верят
или делают вид, что верят.
- Какие будут вопросы, Вячеслав Иванович?
Вопросов у меня нет, кроме одного: где буду проживать?
- Проблем нет, - радостно отвечает командование и вызывает по селектору
полковника Петренко Степана Викторовича. - У нас жилищная проблема решена.



Через минуту я уже знакомился с моим непосредственным руководителем.
Полковник был грузен и габаритами походил на бывалого матроса шаланды,
транспортирующей серебристую кефаль из Греции, где все есть. Петренко тоже
обрадовался мне, захлопал по спине и говорил какие-то ободряющие слова. Я
понял, что попал в заботливые руки.
Тут же мы договорились, что на устройство быта капитану Синельникову
предоставляется два часа, затем он возвращается в Управление и начинает
службу на благо обновляющего общества.
С легким сердцем и адресным предписанием обустроить подателя сего
документа я отправился на поиски своего временного, как выразился Степан
Викторович, жилья. А что может быть более постоянным, чем временное? И тем
не менее, я был доволен. Шел по бархатным приморским бульварам и слышал
близкое дыхание невидимого моря. Знакомый йодистый запах водорослей
напоминал о прошлом.
Адрес обнаружил быстро, что неудивительно: чекист - он и у самого синего
моря чекист. Правда, выяснилось, что квартира тому не полагается, а дается
служебная площадь в бывшей гостинице "Турист".
Меня оформили, как путешественника, и передали в руки инициативной бабы
Тони. Та подозрительно осмотрела меня, потом повела к месту проживания.


По коридору, будто по бульвару, бегали мелкие дети и во весь звук
политиканствовал телевизор. Неизвестно для чьих ушей, поскольку никого не
было перед ним. Я догадался, что враг номер один для меня, помимо
мифического Папы-духа, этот проклятый ящик, напичканный отечественной
электроникой. И точно, моя жилплощадь оказалась рядом. Комната напоминала