"Мика Валтари. Черный ангел " - читать интересную книгу автора

строчками в книгах - так же, как философия и святые таинства.
Чуть поколебавшись, я понизил голос и произнес:
- Мой отец был греком, хоть я и вырос в папском Авиньоне.
Она вздрогнула и точно в удивлении выпустила мою руку.
- Я так и думала, - тихо промолвила она. - Если бы ты носил бороду,
твое лицо было бы лицом грека. Неужели лишь поэтому ты в первый же миг
показался мне таким знакомым, словно я знала тебя всю жизнь и искала твое
прежнее лицо под этим, нынешним?
- Нет, - ответил я. - Нет, совсем не поэтому.
Она боязливо огляделась по сторонам и спрятала подбородок и губы в
складки вуали.
- Расскажи мне о себе все, - попросила она. - Но давай будем
прогуливаться вдоль стен и делать вид, что любуемся храмом, - чтобы не
привлекать к себе внимания. Ведь кто-нибудь может меня узнать...
Она доверчиво положила свою руку на мою, и мы начали медленно
прохаживаться по храму и осматривать императорские саркофаги, иконы и
серебряные ковчежцы с мощами святых. Мы двигались плечом к плечу. Когда ее
ладонь коснулась меня, словно огненная струя пронзила мое тело. Но боль эта
была приятной. Я принялся вполголоса рассказывать:
- Свое детство я забыл. Оно - точно сон, и я уже сам не знаю, что я
выдумал, а что было на самом деле. Но когда я играл в Авиньоне у городской
стены или на берегу реки с другими мальчишками, то обычно читал им длинные
проповеди по-гречески и по-латыни. Наверное, я запомнил множество вещей,
которых не понимал, поскольку с тех пор, как мой отец ослеп, мне
приходилось с утра до вечера читать ему вслух.
- Так твой отец ослеп? - спросила она.
- Он совершил долгое путешествие... Мне было тогда восемь или девять
лет, - ответил я, копаясь в памяти. Все это я давно изгнал из своей души,
словно никогда не переживал ничего подобного, но теперь кошмары детства
вернулись, точно дурной сон. - Его не было дома целый год. На обратном пути
отец попал в руки грабителей. Они ослепили его, чтобы он уже никогда не
смог бы их узнать и обвинить в преступлении.
- Ослепили, - удивилась она. - Здесь, в Константинополе ослепляют
только свергнутых императоров или сыновей, восставших против своих отцов.
Турецкие властители переняли у нас этот обычай.
- Мой отец был греком, - снова повторил я. - В Авиньоне его звали
Андроником Греком, а в последние годы - только Слепым Греком.
- Как твой отец очутился в стране франков? - изумленно спросила она.
- Не знаю, - ответил я, хотя знал. Но рассказывать об этом не стал. -
Он провел в Авиньоне всю свою жизнь. Мне было тринадцать лет, когда он,
слепой и старый, упал со склона холма за папским дворцом и свернул себе
шею. Ты спрашиваешь о моем детстве... Когда я был ребенком, мне часто
являлись ангелы - и я принимал эти видения за действительность. Ведь меня
же зовут Иоанн Ангел. Сам помню об этом не слишком много, но на суде это
сочли отягчающим обстоятельством.
- На суде? - нахмурилась она.
- Когда мне было тринадцать лет, меня обвинили в убийстве отца, -
резко бросил я. - На суде доказывали, что я подвел своего слепого родителя
к краю обрыва и столкнул вниз, чтобы унаследовать его имущество. Очевидцев
не было. Поэтому меня нещадно секли, заставляя признаться в содеянном.