"Николай Вагнер. Ночные смены (Роман) " - читать интересную книгу автора

длинному ряду стеллажей, - помещаются различного вида нормали. Вы слыхали,
конечно, о нормалях? Собственно, выразился я не совсем точно. Нормаль - это
технический документ, в котором отражены все данные определенного вида
изделий. Вот они, изделия, видите? - И Тихомиров зачерпнул широкой ладонью
горсть крохотных шурупов матовой белизны. - В нашей авиационной отрасли, как
и повсюду в промышленности, установлены единые нормы по типам, маркам,
размерам, а также по качеству изделий. Иначе невозможно, понимаете? Во всех
этих ячейках - определенный вид шпунтов, заклепок, шпонок, гаек, и наша
задача: во всем этом разнообразном хозяйстве соблюдать образцовый порядок.
Галина вас познакомит с классификацией, и вы быстро освоитесь. Галя, -
обратился он к черноволосой девушке, - покажите Алексею Андреевичу, как
разбирать нормали.
Тихомиров, рослый и грузный, медленно пошел вдоль стеллажей, оставив
Алексея с Галиной. В черных подшитых валенках, в плюшевой потертой на
рукавах и спине куртке, перепоясанной широким ремнем, конец которого
неряшливо свисал сбоку, он имел богатырский вид. Но странное чувство вызывал
этот могучий человек. Он казался одновременно слабым, надломленным и
беспомощным. Об этом свидетельствовали вялая походка, медлительные движения
рук, тихий, как будто жалующийся голос.
Другое дело Галина. Глаза ее сияли, щеки румянились, и позвала она
Алексея низким, ласкающим голосом:
- Алеша, идите поближе сюда.
Алексей повернулся и увидел большие карие глаза, точеный, с небольшой
горбинкой нос, яркие полные губы. Волосы Галины, густые и отливающие
синеватым блеском, были расчесаны на обе стороны, образуя посредине
удивительно ровную белую полоску. Платок с разошедшейся в нескольких местах
вязкой сбился на затылок, к тугому узлу прически. Смуглые щеки Галины
тронуты багрянцем, словно на крепком морозе, над верхней чуть вздернутой
губой чернеет нежный пушок. Она показалась Алексею необыкновенно красивой.
Яркие краски ее лица не вязались с войной, которая стушевала вокруг все
контрасты.
- Присаживайтесь, Алеша. Будем разбирать нормали. - Алексей сел на
перевернутый ящик, стыдясь своих рваных ватных брюк, лоснящейся телогрейки,
ботинок свиной кожи, изъеденных машинным маслом и металлической пылью. - Вы,
конечно, местный, уралец? - Алексей подтвердил. - А мы добирались из-под
самого Харькова. Страшно подумать, что пришлось всем нам пережить.
- Бомбили? - спросил Алексей, осваиваясь понемногу и прикрывая руками
прохудившиеся на коленках ватные штаны.
- Много раз. Лучше не вспоминать об этом. А ведь знаете, Алеша, сейчас
я не на своем заводе. Правда, нормали - это моя специальность. С ними я всю
жизнь. Боже, что я говорю - всю жизнь! Мне ведь всего двадцать четыре. А
вам, наверное, двадцать?
Алексею почему-то не захотелось говорить, что ему всего лишь
восемнадцать, и он уклонился от прямого ответа.
- Нет, пока еще - до двадцати.
- Совсем юноша. А кем вы работаете?
- На расточном.
- На немецком?
- Нет, помощнее - на "боринге".
- Наверное, американский?