"Владимир Дмитриевич Успенский. Бой местного значения " - читать интересную книгу автора

Взвод кончил ужинать. Янгибаев схватил чей-то котелок и стремглав
побежал в темный ельник. Я подошел к своим. Петя-химик и старик Охапкин
беззлобно переругивались. "Лаялись" - как говорил в таких случаях Семен
Семеныч.
Переругивались они из-за топоров. Охапкин укорял сержанта за
бесхозяйственность. Как работали, так и оставили пилы с топорами на лесной
делянке. Поленились тащить, а ночи сырые, на инструмент ржа сядет. Или
набредет кто - растащат за милую душу!
- Не зуди, - сказал Петя. - Мы лапником инструмент закидали.
- Хороший хозяин в шею бы тебе накидал!
- Во! Как мужик-единоличник в тебе проснулся! - посмеивался Петя. - Ты
из-за железки готов человека в полоз согнуть.
- Ладно, пущай я единоличник, раз народное имущество берегу, - сердито
пыхтел самокруткой Семен Семеныч. - Я, по крайности, за дело болею, а на
таких, как ты, никакого имущества не напасешься. Такая шантрапа все
государство по ветру пустит!
Политбоец Попов, выскребая кашу со дна котелка, сказал негромко:
- Зря шумите, товарищи. Нет у нас здесь ни шантрапы, ни единоличников.
Только бойцы Красной Армии. И зачем нам обижать друг друга - не понимаю?
- А он не обижается, - оскалился Петя. - Он дрессированный.
- На дураков обижаться, сам дураком будешь! - отмахнулся Охапкин.
Попов хотел сказать еще что-то, но увидел меня и встал с бревна. А я с
ходу навел порядок:
- Сержант, а ну - двух человек за инструментами!
У Пети-химика вопросительно поднялись брови.
- Давай без задержки! - продолжал я. - На делянку не пойдем больше,
другая работа есть.
- Ясно! - вскочил сержант. - А ну, Иваны, бегите живенько! - кивнул он
стриженым паренькам.
Те пошли неохотно, отяжелев после ужина. Попов сказал:
- Вдвоем трудно. Я с ними.
Петя-химик пробурчал что-то насчет тех людей, которых любит работа.
Охапкин, освобождая мне место на комле сосны, стряхнул с тряпицы на ладонь
хлебные крошки. Потом, задрав подбородок, аккуратно ссыпал их в рот.
Рассиживаться у меня не было времени. Пока светло, хотелось посмотреть
на то место, куда завтра ночью поведу людей. Взял бинокль и пошел на холм.
Петя-химик увязался со мной.
Ход сообщения был замаскирован ветками и поваленными деревьями,
приходилось сгибаться, чтобы не набить шишку. Зато дно было почти сухим,
вода скатывалась под уклон, задерживаясь только в ямках да на поворотах. Мы
сами рыли этот ход и хорошо знали все его ответвления. И наблюдательный
пункт для артиллеристов тоже готовили мы. Пушкари помнили об этом и всегда
встречали нас без воркотни, хотя на НП им самим было тесно.
Артиллерист сказал, чтобы я смотрел без бинокля, потому что солнце на
западе и лучи его бьют прямо в амбразуру. Третьего дня у соседей штабник
один смотрел вот так да блеснул, наверно, стекляшками. Немец-снайпер врезал
ему пулю промеж глаз.
Я знал об этом случае, но все же начал смотреть в бинокль. Солнце как
раз ушло за сизую лохматую тучу, да и далеко было отсюда до немецких