"Лев Васильевич Успенский. Записки старого петербуржца " - читать интересную книгу автора Василий Успенский - это мой отец, Наталья Костюрина - моя мать. С
этих записей началась их встреча; не будь этой тетрадки, не было бы, возможно, и меня. Летом 1898 года коллежский асессор Василий Васильевич Успенский, из разночинцев, межевой инженер, неплохо устроенный (он служил в Главном управлении уделов, на Литейном проспекте), по каким-то причинам решил переменить квартиру. Белые билетики на окнах привели его в Басков переулок - удачно! рукой подать от службы! Тут дворянка Костюрина, уехавшая с дочерью в Петербург от неверного мужа, псковского помещика, оставшись без средств, пыталась перебиться кое-как, то открывая чулочно-вязальные мастерские, то заводя "домашние обеды", то - и это был уже конец всех иных надежд - пытаясь поддержать себя сдачей комнат жильцам. Первый жилец явился, однако, лишь после долгого ожидания и был встречен только горничной. "Барыня уехали в Великие Луки на две недели, барышня ушли с подружкой..." Комната понравилась жильцу; он сказал, что поедет за вещами, а пока оставил вместо задатка дорогую гитару в нарядном футляре. Наташа-горничная докладывала Наташе-барышне не без смущения, хотя и с радостью: "Барышня, милая: жилец! Ну только не знаю... Гитару оставил - вон лежит. Похоже - цыган: черный-то черный и борода черная-черная! И голос такой, как у дьякона: знаете - "Вонмем!" Уж не знаю, что выйдет?.. Надо же: гитара!" Барышня Наташа бежала в город не от мужа, а от отца: Алексей Измайлов Костюрин, великолуцкий разоряющийся помещик, медленно заболевал тяжелым душевным расстройством, но все еще стоял на своем: "Консерватория? Певичкой Женский Медицинский? Потрошить чье-то мертвое тело? Ну-с, нет-с!" Для поступления и на курсы и в институт требовался паспорт, а его выдавали только с разрешения главы семьи. Барышня Наташа для начала имела в виду хотя бы вольнослушание. У нее был великолепный голос, глубокое красивое "меццо"; она была способной певицей, умницей: жизнь кипела в ней... Были куплены чай, ветчина, печенье, и новый жилец - страшный, черный, с гитарой - с первых же часов, за первым же этим студенческим чаепитием, потерял покои. Но по-видимому, - я сужу только по этому фундаментальному эпизоду их жизни - он был тонкий дипломат и великий стратег, коллежский советник Успенский. Он все учел. Новая его молодая хозяйка была не такая, как все. Гитара тут не вредила (меццо-сопрано же!), но в главном она жила лекциями, концертами, спорами на политические темы, все еще не утихающей распрей между марксистами и поздними народниками... Между марксистами и народниками? Ах, так? И вот Василий Васильевич Успенский, инженер-геодезист, завел свою тетрадочку. Ему это было нетрудно: вопросы кадастра * тесно переплетаются с экономикой; экономическими теориями он занимался еще в институте (и отсидел некоторое время в Бутырках за участие в студенческих волнениях). "Капитал" он читал не впервые. * Кадастр - вообще "перепись". Здесь: полная хозяйственная перепись всех земельных угодий страны. Вскоре выяснилось, что Тата Костюрина по рукам и по ногам связана волей |
|
|