"Лев Успенский. Шальмугровое яблоко (Сборник "Ф-72")" - читать интересную книгу автора

"Робинзоне Крузо" девочек больше всего привлекают страницы, которые
содержат описания Робинзоновой "дальней фермы" - почти такой же, как у
любого английского йомена! - или заботливого комфорта его уютной пещеры.
Даже в жюль-верновском "Таинственном острове" изо всех чудес им всего
сильнее импонирует теплый и очень похожий на многокомнатную городскую
квартиру с лифтом Гранитный Дворец.
Женщинам холодновато с Площадки Далекого Вида созерцать Мысы Челюстей,
окаймляющие Залив Акулы. Они предпочитают, подняв за собой веревочную
лестницу, заглянуть на кухню негра Наба: добрый Навуходоносор развел там
такую чистоту, как у лучшей хозяйки в большом городе... Разве не
интересно?!
Нас, мужчин, и лучшую часть мужчин - мальчишек - привлекает иное. Наша
литература начинается там, где появляется слово "_вдруг_". "ВНЕЗАПНО
течение реки сорвалось в ревущую бездну... Это и было то, что теперь
называется водопадом Виктории..." Ух, как замирает при этом мальчишеское,
мужское сердце!
"Неожиданно из кустов прянул тигр..." "Против всяких ожиданий на
воротах спокойного английского сквайра (или купца, неважно) начали
появляться пляшущие фигурки..."
Вот это все - для нас, и тот из нас, у которого доля таких "вдруг"
ослаблена в реальной жизни, тот чаще всего начинает жадно разыскивать ее в
рассказах про другую, про чужую жизнь... Когда же к нему, в его тусклое
окошко, заглядывают сквозь стекло чьи-то фосфоресцирующие глаза; когда
сухой стук ни с того ни с сего раздается ровно в полночь у двери с
парадной лестницы, на которой еще с дореволюционных времен сохранилась
закопченная бело-голубая круглая бляха страхового от огня общества
"Россия" (а кому и зачем пришло бы в голову ее снять?); когда без всяких
предупреждений посредине двора, против окон дворницкой разверзается щель и
оттуда начинает хлестать какой-нибудь "синий каскад Теллури", - тогда этот
давно уже плывущий в штилевых водах человек и пугается сразу, и впервые
испытывает толчок непередаваемого, незнакомого, но и желанного
наслаждения.
В этот миг он _вдруг_ начинает жить.
И теперь, осенним вечером, когда в тихий, давно уже стоящий неподвижно,
без всяких водопадов и водоворотов, прудик его жизни на Замятином одно за
другим шлепнулись два _шальмугровых яблока_, он задохнулся от изумления,
смешанного с оторопью и смутной надеждой... На что?
Полчаса спустя, когда резкость первого впечатления сгладилась, Андрей
Андреевич, вдруг решаясь - он не был, вообще-то говоря, трусом, нет! -
потянул к себе книжку, переплетом своим напоминавшую "этюдники", которые
по старой традиции предпочитают всему другому художники. Он отстегнул
кнопку и открыл тетрадь...
Да, это был _дневник_, написанный сначала чернилами, потом - химическим
карандашом, потом чем-то напоминающим китайскую тушь, потом опять
химическим. На внутренней стороне верхней корки был налеплен ярлычок:
"Магазин N_7. КАНЦБУМАГА. Москва, Ильинка, 22".
Коноплев слегка пожал плечами: что до него лично, ему не случилось ни
разу в жизни побывать в Москве...
Развернув книжку, он пристально, придирчивым взглядом опытного счетного
работника, которому неоднократно случалось участвовать в ревизиях и