"Лев Успенский. Шальмугровое яблоко (Сборник "Ф-72")" - читать интересную книгу автора

В следующий миг, резко нагнувшись и торопливо засучив брюки на правой
ноге, он отстегнул пряжечку подвязки...
На щиколотке его, в пяти или семи сантиметрах повыше голеностопного
сустава, розовел большой, в старинный пятак, шрам - след давно зажившей
серьезной раны. Пятиконечный, звездообразный шрам...
Несколько минут Андрей Коноплев, бессильно уронив руки с подлокотников
кресла, сидел и пусто смотрел перед собою. Подбородок его слегка дрожал.
"Я _должен знать_, что такое шальмугра! Я!! Почему я? Вот...
Спрашивается: почему именно я?!"



4. ОТ ВЕЛИКОГО... ДО СМЕШНОГО

На этот раз он уже твердо остерегался что-либо рассказывать кому бы то
ни было, даже Марусе... Марусе, может быть, тверже, чем кому-нибудь
другому. Только вечером, раздеваясь перед сном, он вдруг сделал вид, что
случайно обратил внимание на этот свой старый шрам.
- Экая у меня все-таки стала гнилая память! - довольно натурально
проговорил он, вытягиваясь под белейшим накрахмаленным пододеяльником. -
Убей меня, не могу вспомнить, откуда у меня этот след на лодыжке.
Мария Бенедиктовна уже в постели читала, как всегда, что-то свое, ему
неинтересное - какой-нибудь стариннейший любовный роман, может быть, даже
Вербицкую... Оторвавшись от книги, она взглянула на мужа: много раз потом
он спрашивал себя, как она тогда взглянула на него: просто так или уже
_странно_?
- Действительно! - сказала, однако, она своим обычным педагогическим,
бесспорным, не подлежащим обжалованию тоном. - Может быть, и почему у тебя
ребро левое сломано, ты тоже забыл? Очень просто почему: потому что ты
шляпа, который попадает на улицах под машины. Вспомнил? Лежал чуть не год
в больнице, а теперь: "Ах, я забыл!" Я-то, милый друг, никогда этого не
забуду, проклятый тот год...
- Да, в самом деле... - успокоенно (действительно, успокоенно)
пробормотал Коноплев, поворачиваясь на бок. Спорить не приходилось: был
много лет назад такой случай, когда бухгалтер Коноплев, служивший в то
время в одной трикотажной артели, попал на Выборгской в автомобильную
аварию. Крылом трехтонки его протащило метров пять, бросило на диабаз,
поковеркало... Да, да, совершенно верно, был же с ним такой казус! Он
только не любил вспоминать о нем. Вот мог ли случай этот объяснить то, что
было написано в профессорском письме?
Несколько следующих за этим дней были для А.А.Коноплева днями смутными.
Их пропитывал теперь не столько легкий запах странных плодов, не
сладко-жутковатые предчувствия, а самый тривиальный и прозаический
_страх_.
За ним - он-то понимал, что "не за ним", - но вот профессор А.Ребиков
полагал, что именно "за ним" числились, "в порядке 7-й и 11-й статей" (а
не в порядке приключенческих выдумок!) какие-то _сто тысяч рублей_.
Он был бухгалтером: размеры этой _подотчетной_ суммы его не поражали:
экспедиция, естественно. Вероятно, были и валютные суммы, но числились за
начальником. Но _он был бухгалтером, черт возьми_! Он понимал, что это