"Лев Успенский. Шальмугровое яблоко (Сборник "Ф-72")" - читать интересную книгу автора

всякие... "Да, Андрей Андреевич, зачитался ты, друг ситный! Или перебрал:
сон приснился..."
То, се, пятое, десятое - Стурэ, институт, Особторг, а теперь вот уже
которую неделю до зевоты, до тошноты тишь, и гладь, божья благодать... Все
выдумано, все сочинено, все рассыпалось, Андрей Андреевич; и, конечно,
очень умно, что ты никому об этом не разболтал...
Подошла пора годового отчета по артели. В муках столь же неизбежных,
как родовые, появлялся на свет финплан сорок шестого года. Стройконтора
14-го участка затеяла с "Цветэмалью" долгий свирепый процесс по поводу
недоплаты произведенных работ на сумму в 2461 рубль 82 копейки. Главбуха
вызывали то в "Инкоопсоюз", то в бухгалтерию треста, то в городской суд.
Он ездил на Сортировочную актировать вагоны с сырьем, у которых почему-то
оказались сорванными пломбы, составлял протоколы, выдавал облигации займа,
подписывал доверенности на получение карточек (продовольственных и
промтоварных) и лимиток (на электроток).
И при всем том бухгалтер Коноплев эти два месяца пребывал в состоянии
непрерывного тревожного ожидания, смятения почти болезненного.
Одеваясь утром в прихожей, он машинально обшаривал карманы пальто. Нет,
ничего... Как же это?!
Любой телефонный звонок казался ему _тем самым_. Каждый приходящий и на
работу и домой конверт представлялся конвертом из БИНа, а то и... Странно:
ниоткуда!
Ну еще бы! Он почти точно _знал_, каким будет тот, последний пакет,
который принесет ему в себе третье, роковое _шальмугровое_ яблоко:
серо-коричневым, с аккуратными углами, с большой сургучной печатью поверх
туго натянутого перекрестия тонко ссученного джутового шпагата. Когда он
ляжет на его стол, надо будет... Надо будет? _Что_ надо будет делать? Что?
Но пакет этот - слава богу, увы! - все не приходил. Его не несли...
Иногда по утрам, в часы ясности мыслей и логичности рассуждении, на
Андрея Андреевича нападали сомнения: нет, нет, нет, слишком странно,
чересчур нелепо было это все... Чересчур несовместимы, несоизмеримы между
собой казались ему две стороны событий - квартира 8 на Замятином и "Ты
придешь к Золотоликой". Светкина пудра и тоненький запах, который все-таки
еще испускало там, в углу письменного стола, морщащееся, коричневеющее
шальмугровое яблочко...
Как это может совместиться: Маруся в стоптанных валенках, с головой,
полной бигуди, собирающаяся в свою школу, - и "...зит неминуемая гибель.
Римба кишит змеями..." Что такое "римба"?!
Бывали случаи, когда, уходя уже из дому, уже с портфелем в руке,
провожаемый заспанной Светочкой, А.Коноплев бросал быстрый взгляд в
настенное тускловатое зеркало (из Мусиного "приданого"). Зеркало отражало
поясной портрет вполне респектабельного человека, уже совсем не того
семнадцатилетнего парнишку, который бежал когда-то - убьют или проскочу?!
- по приказу взводного к сараю на окраине Каховки. И - добежал! Теперь
мягкая шляпа, хорошо выбранный Светкой галстук, чеховская бородка - все
было прилично, представительно. Все это очень хорошо подходило к любому
заседанию, к любому президиуму за покрытым сукном столом... Но как могло
это все хоть в самой малой мере соответствовать "кишащей змеями римбе"?
Нет, Андрей Андреевич, это ты вычитал из какого-нибудь Луи Жаколино...
Что ж, в "метампсихоз" вдруг поверил, в переселение душ, как у Всеволода