"Лев Успенский. Шальмугровое яблоко (Сборник "Ф-72")" - читать интересную книгу автора

Велико же, очевидно, было настойчивое стремление товарища Коноплева как
можно скорее распутать эту единственную, выпавшую на его долю не в романе,
а в жизни тайну, если прямо из магазина он пошел на Софью Перовскую и
позвонил к доселе неведомому ему профессору помологии. Но и здесь его
ждало разочарование.
Огромный тяжелый латыш проявил сильные чувства при виде коноплевского
плодика. Он уверенными движениями специалиста вертел его так и этак перед
тяжеловатым носом в больших ловких пальцах, доставал с полок, мыча что-то
неопределенное, и клал на стол разноформатные атласы и справочники, но в
конце концов признал себя побежденным.
- Н-н-н-у, товарищ... Как это говорить? Это, конечно, не яблоко в
ботаническом смысле этого слова. Перед нами плод некоторого тропического
растения. К сожалению, я есть узкий помолог: не могу быть вам полезный...
Шальмугровое? Гм, гм... Возможно, скажем так: шальмугровое _неяблоко_?
Если хотите, я запишу... Сегодня в ботаническом уже край, конец, никого
нет... Но вот дня через три - недельку позвоните мне в телефон, я буду
узнавать ваше шаль... мугровое...
Коноплев поблагодарил, но тут же решил, ничего не говоря Стурэ, просто
свезти эти яблоки - или одно из них - туда, в Ботанический институт. Да,
конечно, там понадобится объяснять, откуда они взялись, сочинить
какую-нибудь "легенду"... Но, в конце концов, ждать дольше было не в его
силах!
Поздно вечером А.А.Коноплев вернулся домой. Его била теперь лихорадка
нетерпения. Сколько раз он читал, как искусные и умные люди разгадывали
загадки, которые касались больших людей и страшных дел. Он никогда не
претендовал на звание "большого человека". Никаких "страшных дел" с ним не
могло, просто не могло быть связано. Кроме "Ленэмальера" да двух-трех
"вышестоящих инстанций", никто на свете не мог интересоваться его
личностью: даже военнообязанным он уже давно не числился. Значит, задача,
возникшая перед ним, не могла быть сложной. Но вот и ее он не мог решить,
шляпа!
День спустя вечером он упаковал одно из яблок в жестяночку из-под
довоенного монпасье, написал краткое заявление - вежливую и официальную
просьбу определить растение, плодом которого является это яблоко, а равно
сообщить, что означает и существует ли в науке название "шальмугровое", и
"по встретившейся необходимости" отослал это все с курьером из
"Ленэмальера", за собственной подписью, в БИН, на кафедру тропической
флоры. Может быть, следовало это место назвать как-либо иначе; он этого не
знал...
Отослал он все под расписку, и когда расписка эта, в которой просто и
обыденно, без малейшего намека на какую-нибудь тайну, стояло: "Яблоко
шальмугровое (?) - 1 (одно) - приняла для определения мл.н.сотр. БИНа
К.Веселова", когда листок этот лег в его, коноплевский, бумажник, Андрей
Андреевич испытал странное, сильное удовлетворение. Внезапное успокоение.
Точно ему, как преступнику, скрывавшемуся в течение долгих лет, наконец
удалось заставить себя написать покаянное заявление в органы дознания.
Точно он сделал что-то такое, что теперь можно было уже, перестав
волноваться, сказать: "ныне отпущаеши..."
Что "отпущаеши", почему "отпущаеши" - неизвестно; но чувствовал он себя
именно так.