"Глеб Иванович Успенский. Письма из Сербии" - читать интересную книгу автора

"Что же христианство-то смотрит?" - этот поистине грозный вопрос и
сейчас звучит в моих ушах, - Гы, верно, не солдат, дедушка? - не ответив
путем на его вопрос, спросил я старика, необыкновенно меня
заинтересовавшего.
- С роду в солдатах не бывал... Хрестьянин...
- От комитета приехал?
- Сам приехал, на свои... Не бывал в комитетах... Своих собрал
деньжонок, распродался, приехал... Дорогой уж к партии пристал...
- Бывал в сражениях?
- Привел бог!
- Не ранен?
- Нет, бог миловал... Царапать, точно, царапали больно, до крови, - ну,
а настоящих ран не получал, бог миловал.
- Как же так царапали-то?
- Да так; глянь вот, только снаружи... Вот погляди.
Он открыл плечо.
На плече был шрам, обложенный тряпицами; потом показал ногу (правую),
икра ниже колена была прострелена.
- Вишь, как царапали-то! Все наружу выходило, а так, чтобы нутренной
раны - нет, не бывало... бог миловал.
Подивился я на эти царапины, оказавшиеся самыми настоящими ранами
"навылет".
- Что же ты в больнице-то не лежишь?
- Лежал было, да бог с ней совсем... Там теперь погляди-кось, заботы
сколько: кому руку, кому ногу отнять ..
страшно смотреть. Что мне! Моя болезнь - только всего грудь вот расшиб;
ну, а в больницах не время этим заниматься...
- И грудь-то расшиблена?
- Грудь-то точно, что расшиб я... Это с Дюниша бегли... Горы, друг ты
мой, и боже мой, какие горы! А тут так вышло, бег-то задом все на хил,
отбивался ., Так-то пятилпятил, да на камень, что ли, на древо ли наткнись
- и полетел кубарем под гору... Сам ничего, а грудь, надо быть, расшиб (он
поминутно кашлял)... Вот в баньку бы сходить... авось отпустит.
- В больницу иди, а не в баньку... В больнице-то, гляди, и поправишься.
- Ну уж, чай, не справишь грудь-то... Лежал я...
Страшно на мучения-то смотреть; нет, не пойду в другой...
Чего там? Там и дыхать-то не свободно... Ишь тут-то каково любо... Вот
Дунай-батюшка... Ишь, он какой!.. То-то гадал поглядеть-то... а теперь он
всегда на глазах... Дунайбатюшка - великая, вольная река! да! Не запрудить
тебя никому, право слово! Никому не запрудить, великий ты Дунай-батюшка!..
Мороз меня подирал по коже от того необыкновенно страстного тона,
которым полна речь старика.
- Не то ты, Дунай великий, что малые реки... Те запрудят! Начнут кидать
камни да песок, да навоз, да сваи вколачивать - и стала реченька... А
великая река... Глянько, эво место!
Старик показал на то место, где Дунай, сливаясь с Савой, разлился
просторно и широко.
- Удержишь ли этакую-то силу господнюю в неволе-то?..
Какая-то необычайная сила охватила меня, расслабленного, расслабленной
сербской возней. В течение трех месяпев я в первый раз увидел, что есть