"Джон Апдайк. Гертруда и Клавдий " - читать интересную книгу автора

Ее сердце ощущало себя отброшенным. Что-то сдерживало ее любовь к этому
болезненному, впечатлительному, бойкому на язык ребенку. Быть может, она
слишком рано стала матерью. Какой-то этап ее жизненного пути был пропущен, а
без него невозможно было перескочить от любви к своему отцу на любовь к
своему ребенку. А может быть, вина была ребенка: подобно тому, как на
свеженавощенном столе или на только что смазанной коже вода собирается в
шарики, так и ее любовь, казалось ей, разбрызгивалась по Амлету и оставалась
на его поверхности, не всасываясь, будто бусины ртути. Он был крови своего
отца - сдержанный, отчужденный, ютская угрюмость, укрытая под
аффектированными манерами и изысканными занятиями знатного юноши. И не
просто знатного - он же был принцем, как Герута в свое время была
принцессой.
Она задумывалась, не проглядывает ли в пробелах ее материнского чувства
ее собственное детство без матери. Она допускала, чтобы няньки, гувернеры,
учителя верховой езды, мастера в бое на мечах вставали между ней и
подрастающим сыном. Его игры словно придумывались для того, чтобы исключать
и отталкивать ее: непонятные, оглушительные игры с палками и веслами, луками
и стрелами, игральными костями и шашками, а еще шумное подражание войне, в
которой он, бледный от напряжения, визгливым голосишком отдавал приказания
шуту Йорику и немытым сыновьям сожительниц замковых стражей. Тихим обручам,
волчкам и куклам детства Геруты не было места в этом мужском мире
метательных фантазий, ударов и контрударов и стремления "сквитаться", потому
что в самый разгар воплей и схваток, замечала она, велся строгий счет, как и
в более кровавой бухгалтерии взрослой войны. Вот как Горвендил хвастал, что
король Фортинбрас, пав от меча, тем самым потерял не только то, что успел
захватить в Ютландии, но и некоторые земли к северу от Холланда на побережье
Шветландии между морем и великим озером Ветерн, земли, удерживаемые не из-за
их ценности, которая была очень мала, но как заноза в теле противника, как
язва бесчестия.
И как у нее не было ни братьев, ни сестер, так не было их и у Амлета.
Ее неспособность понести еще раз, чувствовала она, была наказанием от Бога
за скудость ее материнского чувства, скрыть которую от Него она не могла. И
она так тревожилась, что заговорила об этом с Гердой, служанкой, которая
семь лет назад была свидетельницей того, как она покорилась Горвендилу. За
эти годы Герда вышла замуж за Свенда и родила ему четверых детей, прежде чем
королевский оруженосец был убит в одной из стычек Горвендила с норвежцами,
королем которых теперь стал брат Фортинбраса, щеголь-обжора, лишенный
всякого боевого духа. Горвендилу нравилось наносить удары по пренебрегаемым
рубежам этого изнеженного короля.
- Милый малютка Амлет, - сделала пробный заход Герута, - кажется таким
одиноким, таким угрюмым и капризным в свои пять лет, что король и я уже
давно подумываем, не сделает ли маленький братик или сестричка его более
общительным и человечным?
- Может, и сделает, - сухо ответила Герда. Она была в белом - знак
траура по Свенду. Его смерть год назад - во время налета на предполагаемо
беззащитный маленький рыбачий порт, разбогатевший на торговле сельдью и, как
оказалось, коварно нанявший для своей защиты шотландских воинов, - оставила
ее заметно подавленной. Иногда Герута замечала в своей прислужнице
озлобление против престола. Монархия накапливает обиды и врагов с такой же
неизбежностью, как мельничная запруда - ил.