"Джон Апдайк. Кентавр" - читать интересную книгу автора

легковой автомобиль с четырьмя дверцами; покойника туда и не втиснуть.
Правда, он был такой черный, каких Колдуэлл больше нигде не видал. Да, на
старые "бьюики" шеллака не жалели.
Разговаривая с Гаммелом, Колдуэлл нервничал. В ушах у него тикали часы;
школа властно требовала его. Осунувшееся лицо Гаммела плясало в диком
вихре звуков. Разрозненные автомобильные детали, зигзаги сорванной резьбы,
угольные пласты, куски искореженного металла проступали на этом лице
сквозь давно знакомые черты. Неужели мы разваливаемся на части? А в мозгу
все стучало: "Шеллак на "бьюики", шеллак, шеллак".
- Эл, - сказал он. - Мне пора. Значит, вы не возьмете денег?
- Джордж, хватит об этом.
Эти олинджерские аристократы всегда так. Денег ни за что не примут,
зато любят принимать высокомерный тон. Навяжут одолжение и чувствуют себя
богами.
Он двинулся к двери, и Гаммел, прихрамывая, пошел за ним. Три циклопа
так загоготали, что они обернулись. Арчи, изрыгая пронзительное
кудахтанье, словно поднятое сотней недорезанных кур, указывал на пол. На
грязном цементе остались мокрые следы. Колдуэлл посмотрел на раненую ногу:
ботинок был пропитан кровью. Черная в тусклом скупом свете, она сочилась
над пяткой.
- Джордж, идите-ка лучше к доктору, - сказал Гаммел.
- Схожу во время перерыва. Пускай пока кровоточит. - Мысль о яде не
оставляла его. - Рана очистится.
Он открыл дверь, и сразу же их обволокло холодным воздухом. Выходя,
Колдуэлл слишком резко наступил на раненую ногу и подпрыгнул от
неожиданной боли.
- Скажите Зиммерману, - настаивал Гаммел.
- Скажу.
- Нет, правда, Джордж, скажите ему.
- Все равно он ничего не может поделать, Эл. Дети теперь не те, что
раньше; да он и сам рад, когда они нас живьем едят.
Гаммел вздохнул. Серый комбинезон висел на нем, как пустой мешок; из
его волос брызнули металлические опилки.
- Скверные времена, Джордж.
Длинное, осунувшееся лицо Колдуэлла сморщилось: редкий случай - ему
вздумалось пошутить. Чувство юмора в общепринятом смысле не было ему
свойственно.
- Да уж что и говорить, не Золотой век.
Жаль Гаммела, подумал Колдуэлл уходя. Одинокий, бедняга, не с кем
словом перекинуться, вот и продержал его столько времени. Такие механики
теперь никому не нужны; всюду массовое производство. Вещь свое отслужила -
покупай новую. Р-раз - и готово! А рухлядь - па слом. Только одноглазые
болваны и соглашаются у пего работать, жена спит чуть не с каждым мужчиной
в городе, "Мобилгэс" все прибирает к рукам, да и "Тексейко", говорят, не
отстает, а Гаммелу хоть в петлю. И наконечник понюхал, всерьез испугался,
не отравленный ли, бр-р-р.
Но пока Колдуэлл ковылял к школе и холод пробирал его сквозь потертый
коричневый костюм, сердце его забилось в ином ритме. В гараже было тепло.
Этот человек хорошо относился к нему. С давних пор. Гаммел приходился
племянником жене папаши Крамера. Это он замолвил за Колдуэлла словечко в