"Эрнст Юнгер. Рабочий. Господство и гештальт" - читать интересную книгу автора

представления, Это явствует из того факта, что в бюргерской политике нет
таких величин, которые понимались бы вне общества.
Общество - это совокупное население земного шара, являющееся пониманию
как идеальный образ человечества, расщепление которого на государства, нации
или расы зиждется, в сущности, не на чем ином, как на мыслительной ошибке.
Однако с течением времени эта ошибка корректируется заключением договоров,
просвещением, смягчением нравов или просто прогрессом в средствах сообщения.
Общество - это государство, сущность которого стирается в той степени, в
какой общество подгоняет его под свои мерки. Этот натиск обусловлен
бюргерским поймем свободы, нацеленным на превращение всех связующих
отношений ответственности в договорит отношения, которые можно расторгнуть.
В самом тесном отношении с обществом находится, в конечном счете,
единичный человек, эта чарующая и абстрактная фигура, драгоценнейшее
открытие бюргерской чувствительности и в то же время неисчерпаемый предмет
ее художественного воображения. Если человечество составляет космос этого
представления, то человек - его атом. Практически, правда, единичный человек
видит свою противоположность не в человечестве, а в массе - своем точном
зеркальном отражении в этом крайне странном, воображаемом мире. Ибо масса и
единичный человек суть одно, и это единство порождает ошеломляющую
двойственность образа, служившего зрелищем на протяжении века: образа самой
пестрой, самой запутанной анархии - в сочетании с трезво регламентированным
демократическим распорядком.
Однако признаком новых времен является и то, что с их наступлением
бюргерское общество оказывается приговорено к смерти, независимо от того,
представлено ли его понятие свободы в массе или в индивиде Первый шаг
состоит в том, чтобы перестать мыслить и чувствовать в рамках этих форм, а
второй - чтобы перестать действовать в них.
Это означает не что иное, как наступление на все то, что делает жизнь
ценной для бюргера. И потому вопрос жизни и смерти для него заключается в
том, чтобы рабочий осознал себя как будущую опору общества. Ибо если только
этим пополнится перечень догм, основная форма бюргерского созерцания будет
спасена, а вместе с тем будет обеспечена и прекраснейшая возможность для его
господства.
Так что не может быть ничего удивительного в том, что во всех
предписаниях, которые бюргерский дух адресовал рабочему с высоты своих
кафедр и мансард, присутствует общество, причем не в своих проявлениях, а,
что более действенно, в своих принципах. Общество обновляется в ходе мнимых
нападок на самое себя; его неопределенный характер или, скорее, его
бесхарактерность позволяет ему вбирать в себя даже самое острое свое
самоотрицание. Средства для этого двояки: оно либо относит отрицание к
своему индивидуально-анархическому полюсу и включает его в свой состав,
подчиняя своему понятию свободы; либо вбирает его в себя на будто бы
противоположном полюсе, где располагается масса, и посредством расчетов и
согласований, посредством переговоров или разговоров превращает его в
демократический акт.
Свойственный ему женский образ мыслей сказывается в том, что всякую
противоположность оно стремится не отторгнуть, а вобрать в себя. Где бы ни
встретилось ему то или иное притязание, заявляющее о своей решимости, оно
идет на утонченный подкуп, объявляя его очередным выражением своего понятия
свободы и таким образом придавая ему легитимность перед судом своего