"Эрнст Юнгер. Годы оккупации" - читать интересную книгу автора

резвились лягушки.

Удивительное утешение дают такие походы, которые уводят тебя от
поверхностной суеты текущих событий вглубь, в великолепие лесной чащобы с ее
таинственной жизнью. Там - родина, земля, которую ничто не может разрушить.
Мне снова подумалось, что образы, которые мы видим, попадаются нам не
случайно; они возникают соответственно душевному настрою.


Кирххорст, 7 августа 1945 г.

Впервые с начала оккупации я побывал в городе.(Речь идет о Ганновере.)
Нигде еще ничего не строили, почти нигде не шел ремонт; единственные видимые
следы какой-то деятельности я заметил на здании большой тюрьмы, что на
Старо-Цельской улице. Конечно, если считать, что дома это клетки, тогда
получается, что тюрьмы это дома par excellence.(Преимущественно, в истинном
смысле слова (фр.))

Я сходил на свою старую квартиру, вернее, на ее развалины. На улице
Зейлерштрассе, с которой связаны мои первые воспоминания, взрывали руины. В
то время, когда я смотрел на нее из узеньких окошек, самолетов еще и в
помине не было.

Связь со Средневековьем теперь обрублена: я имею в виду не только в
смысле архитектуры, но и в смысле воспоминания о непрерывной цепи поколений,
которые, сменяя друг друга, жили в фахверковых домах с готическими крышами и
золотыми надписями над дверьми.

С Каленбергштрассе я кинул взгляд на мельницу Кликмюле; по обе стороны
водного пространства, которое здесь разливалось вширь как озеро, вытянулся
фриз из безмолвных руин. Водная гладь лежала словно зеленоватое стекло,
окаймленная стрелолистом и ирисами. Среди развалин сидел рыбак и удил рыбу.
Глядя на такую картину, ощущаешь наступление дикой природы и чувствуешь, как
рубцуется боль. Утешительно также, что по-прежнему стоит башня обители
бегинок.(Женские светские благотворительные союзы, существовавшие в Германии
в XVII-XVIII вв.) Такие здания приобретают теперь еще большее значение. Они
превращаются в реликвии.

Стало темнеть. В этот час развалины кажутся еще мрачнее, еще печальнее.
Временами в каком-нибудь подвале или уцелевшей наподобие ласточкина гнезда
мансарде зажигался огонек. Электричество почти везде отключено. Отцы погибли
или еще сидят во Франции или в Сибири. Так и чувствуешь, как во тьме от
голода тихо умирают дети, словно слышишь медленное падение капель. Потом
вдруг попадаются сохранившиеся кварталы и виллы, где изо всех окон льется
свет и даже неиспользуемые помещения ярко освещены.


Кирххорст, 8 августа 1945 г.

Осень рукой скульптора принялась за растения, вылепливая законченную,