"Сигрид Унсет. Йенни" - читать интересную книгу автора

видела его с тех пор, как уехала из Христиании. Здесь мы с Ческой едим его
только в торжественных случаях. Дело, видите ли, в том, что мы должны очень
экономить.
Он тоже засмеялся:
- Хороша экономия! Жемчуга и кораллы...
- Ну, маленькая роскошь... Мне даже кажется, что немножко роскоши
необходимо. Дело не в этом. Мы, действительно, живем и питаемся очень
скромно. Если позволим себе такую роскошь, как шелковый шарф, то после этого
мы переходим на чай и сухари, а за ужином едим редиску, Нет, кандидат Грам,
голодать - я никогда не голодала, но это еще не значит, что мне не придется
испытать этого. Хегген голодал, но он все-таки придерживается моего взгляда.
Лучше терпеть недостаток в самом необходимом, чем никогда в жизни не
позволить себе маленькой роскоши. Ведь, в сущности говоря, для роскоши-то мы
и работаем, к ней-то мы и стремимся... Когда я жила у матери, то самое
необходимое у меня всегда было, но зато о роскоши не могло быть и речи.
Хельге улыбнулся:
- Я совсем не могу себе представить вас как человека, который знаком с
материальными затруднениями.
- Но почему же?
- Право, не знаю, но вы так свободны, у вас такое твердое мнение обо
всем. Когда вырастаешь в постоянной нужде, когда вечно слышишь о недостатке
денег и о том, как бы свести концы с концами, тогда не позволяешь себе такой
роскоши, как твердое мнение о том или другом. Так мучительно сознавать, что
деньги - все, что они распоряжаются твоей судьбой.
Йенни задумчиво кивнула головой:
- Да, но нельзя этому уступать. Когда человек молод и здоров и умеет
работать...
- Хорошо так говорить, но возьмите хоть меня, например. Мне всегда
казалось, что у меня есть призвание к науке, и только этот путь мне и
нравился. Я написал пару книжек, знаете, таких популярных, но теперь я
работаю над серьезным сочинением... бронзовый век в Южной Европе. А пока я
учитель и положение мое сравнительно хорошее, я инспектор в частной школе...
- А теперь вы приехали сюда, чтобы работать, так я поняла вас сегодня
утром, - сказала она с улыбкой.
Хельге ничего не ответил ей на это и продолжал:
- Так было и с моим отцом. Он хотел стать художником- это было его
призвание. Здесь, в Риме, он прожил целый год. А потом он женился... теперь
у него литография... этим делом он занимается уже двадцать шесть лет. Мне
кажется, что мой отец может считать свою жизнь пропащей.
Йенни Винге задумчиво смотрела на солнечные блики, ложившиеся на
песчаную дорожку. Вдали виднелись зеленые луга и возвышались темные руины
Палатина. Занимался теплый день.
- В таком случае, - сказала Йенни, закуривая новую папироску, - отец
будет вашей моральной опорой. Он, наверное, понимает вас и не хочет, чтобы
вы пустили корни в вашей школе, раз в вас сильно говорит призвание к
другому.
- Не знаю. Во всяком случае он был очень рад, когда я вырвался сюда.
Но... настоящей близости между мною и отцом никогда не было. Ну, а мать...
она боялась за все, боялась, что я переутомлюсь, боялась за мое материальное
положение, а также за мою будущность. Ну, а против матери отец никогда не