"Мигель де Унамуно. Туман " - читать интересную книгу автора

новых. Часто ее речи начинались словами: "Когда ты женишься..."
Каждый раз, когда им встречалась красивая или просто хорошенькая
девушка, мать украдкой поглядывала на Аугусто.
Потом пришла смерть, тихая, чинная, кроткая и безболезненная. Она вошла
на цыпочках, без шума, влетела как перелетная птица и осенним вечером унесла
маму. Мать умерла, вложив руку в руку сына и устремив взор на него; Аугусто
чувствовал, как холодела рука и застывали глаза. Он отпустил руку,
запечатлев на ней горячий поцелуй, и закрыл матери глаза. Затем он опустился
на колени у кровати, и перед ним прошла история всех этих лет, похожих друг
на друга как две капли воды.
А сейчас он шел по проспекту Аламеда, над ним щебетали птицы, и он
думал об Эухении. У Эухении есть жених. "Чего я боюсь, сын мой, - часто
говорила ему мать, - так это минуты, когда на твоем пути встретятся первые
шипы". Если бы она была здесь, она превратила бы эти первые шипы в розу!
"Будь мама жива, она нашла бы выход, - сказал себе Аугусто, - в конце
концов, это не труднее, чем квадратное уравнение, и, по существу, это не
более чем квадратное уравнение".
Слабый жалобный визг прервал его размышления, Аугусто огляделся и
увидел в зелени кустарника несчастного щенка, искавшего, казалось, свой
земной путь. "Бедняжка! - сказал Аугусто. - Его еще слепым бросили, чтобы он
умер; им не хватило мужества убить его", И он взял щенка на руки.
Щенок искал сосцы матери. Аугусто поднялся и пошел домой, думая: "Когда
об этом узнает Эухения, вот будет удар для моего соперника! Она, конечно,
полюбит бедного песика! Ведь он такой милый, такой славный! Бедняжка, как он
лижет мне руку!.."
- Принеси молока, Доминго, только быстро, - сказал он слуге, едва тот
открыл ему дверь.
- Чего вам вздумалось купить щенка, сеньорито?
- Я не купил его, Доминго, этот песик не раб, он свободный; я нашел
его.
- Ну да, он просто подкидыш.
- Все мы подкидыши, Доминго. Принеси молока. Доминго принес молока и
тряпочку, чтобы щенку
было легче сосать. Затем Аугусто велел купить соску для Орфея - так он,
неизвестно почему, окрестил песика.
Отныне Орфей стал его наперсником и поверенным всех тайн его любви к
Эухении.
"Понимаешь, Орфей, - мысленно говорил Аугусто, - мы должны бороться.
Что ты мне посоветуешь? Ах, если бы тебя знала моя мать... Но ты погоди,
погоди, придет день, когда ты будешь спать на коленях у Эухении и
чувствовать на себе ее теплую, нежную руку. А сейчас что нам делать, Орфей?"
Обед в тот день был унылым, прогулка - тоже унылой, и партия в шахматы
унылой, унылыми были и сны в ту ночь.


VI

"Я должен принять решение, - говорил себе Аугусто, прогуливаясь
напротив дома № 58 по проспекту Аламеда, - так дальше продолжаться не
может".