"Мамзель д'Артаньян. Успение святой Иоланды [D + O]" - читать интересную книгу автора

заковылял в конюшню.
- Подожди, это еще не все! - Перед тем, как обернуться, конюх тихо
чертыхнулся сквозь зубы. - Завтра утром я уезжаю в Париж. Я должна лично
известить его светлость о том, что.... - Гонория, сделав вид, будто у нее
прервался голос, поднесла к глазам белоснежный батистовый платок. о глаза
ее при этом оставались сухими. ("Хоть бы луку в платок нарезала, старая
ведьма, - глядишь, и выдавила бы пару слезинок!") - Да, завтра, сразу
после панихиды... бедная девочка! Когда пробьет час третий, ты должен быть
на козлах моей кареты, а карета - у церковных дверей!
- Будет сделано, матушка. Так, значит, за господином аббатом - сразу
после повечерия?
- Да, я, кажется, вполне ясно выразилась. И возвращайся лесной дорогой
- так быстрее... Постой... я сказала - повечерие? - Антуан кивнул, быстро
и многозначительно перемигнувшись с Марго. - ет, нет, я, разумеется, имела
в виду вечерню! О, Боже праведный, утрата наша так тяжела, что лишает меня
разума... о ты-то, Антуан, должен был сообразить!
- е извольте беспокоиться, ваше преподобие. Сделаю все, как вы велели.
"Слава-те, Господи, отделался!" - проворчал про себя Антуан и поспешил
скрыться.
Да, конечно, все как всегда. К вечерне из Руана не поспеть - это ясно,
как стакан вина. А если в Рей после повечерия - значит, сюда, дай Бог, к
ночи. И чем позже, тем лучше. Ибо чем ближе к ночи, тем меньше
вероятности, что кто-то увидит господина аббата, пробирающегося, как вор,
от кельи аббатисы к садовой калитке, чтобы, выйдя из нее, засесть в
кустах, подобно разбойнику с большой дороги, поджидая карету, каковая часа
три назад чинно-благородно выехала из главных ворот обители, направляясь в
Рей, а добравшись туда, столь же чинно выстояла приличное время перед его,
аббата д'Арнуле, домиком на Оружейной улице. Карета подберет аббата,
развернется - и пять минут спустя чинной рысцой подъедет к главным воротам.
а то, для чего любому другому пришлось бы час-полтора трястись в
карете, господину аббату достаточно буквально нескольких шагов и пяти
минут езды. Это ли не чудо? Преподобная мать предоставила святому отцу
убежище от мирской суеты, дабы он мог без помех предаваться благочестивым
размышлениям о величии Господнем.
Днем эта великодушная женщина делит с ним кров и пищу, ночью - ложе.
Это ли не истинно христианская любовь к ближнему своему?
Вот только не все души столь чисты и возвышенны, чтобы правильно
истолковать чудеса подобного рода, а посему - procul este, profani !
Все с вами ясно, матушка-настоятельница.
.... - Вот, видите, матушка: вас этот дуралей сразу понял! А бедной
сестре Маргарите пришлось про то же самое битый час толковать! - Сестра
Доротея считала пропавшим тот день, когда ей не удавалось кому-нибудь
напакостить.
- А ведь и в самом деле! - в глазах аббатисы снова появился пугающий
ледяной блеск. - Ты мне не все рассказала, Маргарита!
у, признавайся, что вы еще тут делали с этим... архангелом от вожжей?
- ("у, я тебе это припомню, шавка подворотная! ичего, вывернемся - не
впервой...") А еще, матушка, мы беседовали...
- Час от часу не легче! Позволено ли мне будет узнать предмет вашей
ученой беседы?