"Ф.Г.Углов. Живем ли мы свой век" - читать интересную книгу автораменя надежда засветилась, словно заря восходит. Мне бы только поправить
мотор, я все начну сначала, все поведу иначе - и дела, и домашний воз... Певец помолчал, затем повернулся к Виктору и смотрел на него пристально, долго, так, словно вспомнил что-то важное и хотел сказать, да не решался. - А вы? - наконец заговорил он. - Что случилось с вами? Верно, неприятности... Или перегрузки. Усложнение от какой болезни?.. В вашем-то возрасте!.. Виктор часто заморгал, тряхнул головой, желая сбить на сторону свисавшую на лоб челку редких жестких волос. Он рано начал лысеть и стеснялся этого. Был он смугл лицом, черные глаза его нервно блестели, выдавая быструю возбудимость и постоянную работу беспокойной мысли. Вопрос Молдаванова застал Виктора врасплох, он соврал: - Да, осложнение после гриппа. Но тотчас вспомнил: не может говорить того же профессору, поправился: - Как я думаю, осложнение не главное, а все больше неприятности, сошлись они как-то... все разом. - Вот-вот: неприятности... все разом. И у меня вот так же - все разом. И не было стрессов, внезапных потрясений, а так... паутина. Обволокло и душит. Разорвать не могу!.. Подсел на кровать к Виктору, продолжал: - Вы молодой, еще юноша, вам мой совет, может, впрок пойдет. Не женитесь иначе как по любви. Слышите - по любви!.. Я так думаю, в жизни нет хуже, если любовь мимо пройдет. Да еще, как в старину говорили, бог детишек не пошлет. Душа при такой ситуации чернеть начинает. Вы видели мою Маланью? нас вместе. А я вот не думаю, привязан к ней - точно пришит. На десять лет она меня старше. Но я обязан Маланье. Всем обязан!.. Концертмейстером она была, а я слесарь ремонтный на шахте. И пел на сцене самодеятельной. Под ее аккомпанемент арию Досифея однажды исполнил. В газете заметка появилась: "Шахтерский Досифей". А она... голос оценила, судьбу предсказала. Тридцать лет ей было и красотой тогда блистала особенной. Учить меня стала, в Москву в консерваторию повезла. У тетки ее комнату снимали. Она меня к экзаменам готовила, концерты устраивала, сама аккомпанировала. Тянула за уши, ну вот... и живу с ней. Добро помню, остального ничего нет. Так-то, брат. Жизнь бежала мимо: и любовь, и семья, и все остальное... Мимо, понимаешь?.. Никогда раньше и никому певец не рассказывал о своей жизни. Теперь же у него внутри словно плотина прорвалась - полились потоком откровения... Олег Молдаванов, солист оперного театра, вел образ жизни уединенный. Занятый в главных ролях спектаклей, он пуще огня боялся застудить горло, натрудить его в бесплодных беседах с друзьями, что-нибудь лишнее съесть, что-нибудь выпить. Маланья диктовала: "По телефону не болтай!", "На улицу не выходи!", "Друзей гони!" И тотчас же после возвращения из театра, если даже это был и дневной спектакль, укладывала в постель. "Лежи!.. Тебе надо отдыхать..." И он обыкновенно до обеда валялся в постели, листал журналы, альбомы, привезенные с гастролей из-за рубежа, а когда надоедало, включал стереофонический японский проигрыватель, пульт управления которым ловко пристроил под подушкой. Нажал кнопку - и наслаждайся Бахом, Моцартом, Чайковским. Особенно нравилась "Торжественная увертюра 1812 год", прослушивал ее на неделе по два-три раза. |
|
|