"Ф.Г.Углов. Живем ли мы свой век" - читать интересную книгу автора

ладно, - махнул рукой Сойкин. Вы там решайте как хотите, а я на заседание не
пойду. Как решите, так и будет".
На заседании в кресле председателя как-то незаметно для всех воцарился
Шесталов. Заговорил бойко:
- Сойкин болен. Проведем заседание без него. Главный вопрос о
мастерской. Я за то, чтобы ее предоставили Сойкину. Он молодой, талант -
пусть парень смолоду получит все условия. Я за Сойкина!
- Но позвольте, - поднялся старый художник, уважаемый в городе
человек. - Мастерскую обещали Богданову. Он многие годы ждал ее, он,
наконец, фронтовик...
Шесталов снова поднялся и снова горячо говорил в пользу молодого
таланта. При голосовании почти все высказались против Сойкина.
Шесталов решил сманеврировать.
- Хорошо! - поднял он руку. - Будем считать, что этот вопрос мы сегодня
не решили. Не было нескольких членов правления, отложим вопрос до следующего
заседания.
Про себя подумал: демократический механизм не сработал, попробуем
другой - административный.
Шесталов долго убеждал Сойкина в необходимости "действовать". И уже в
новой квартире художника, распивая одну бутылку за другой, друзья продолжили
разговор о правах молодого поколения, о привилегии таланта и силы. Шесталов
на память читал из Шиллера: "Чем владею... если не владею всем?" Сойкин
что-то говорил о необходимости воздержания, но доводы его и самому ему
казались слабыми. Философия натиска и силы пьянила голову не меньше, чем
кавказское вино, - он с тайной радостью и надеждой внимал смелым речам
своего нового друга.
Шесталов помог. Мастерскую предоставили Сойкину. Когда Виктор с ордером
в кармане вошел в нее, он глазам не поверил. Огромный зал под стеклянной
крышей; дверцы встроенных шкафов отделаны под дуб, кушетки, стулья, столы -
все под дуб и в современном стиле строгой легкости и простоты. "И это мне?..
Так... Бесплатно?.." Шесталов был тут же. Он словно угадал тарные мысли
друга. "Да, да, Виктор. Тебе свалилось счастье. Можно сказать, с неба.
Понимай, брат, силу мужской бескорыстной дружбы. - Роман протянул руку. -
Вот здесь отведешь для меня уголок. Надеюсь, не поскупишься?" - "Да, да -
располагайся. Хватит нам места!"
Прошли в угол, облюбованный Романом. Отсюда открывался вид на пойму
реки и на лес, тянувшийся до горизонта. Роман продолжал: "Я двадцать лет в
Союзе художников, а мастерская - сам видел! - темный сырой подвальчик.
Теперь развернемся. Ты за меня держись. Мы, брат Сойкин, такие дела
закрутим!.. Главное-то ведь что - сбыт наладить, реализацию готовой
продукции. Картины не грибы, их нам не солить. Так я говорю?.."
Виктор не возражал, но его коробили циничные рассуждения о
купле-продаже. Он крепко усвоил одну непреложную истину: подлинное искусство
создается не для продажи, картины - это часть тебя самого, твоего сердца,
твоего понимания сути вещей, природы. Конечно же, художник - человек, не
святым воздухом сыт бывает, а в делах практических Шесталов толк знает...
"Вот и доверюсь ему, пусть занимается этой сложной для меня организационной
стороной дела", - подумал Сойкин.
В один день Виктор перевез в мастерскую картины, этюды, наброски - весь
художнический инвентарь. И постель привез, подтащил диван к окну с видом на