"Ф.Г.Углов. Живем ли мы свой век" - читать интересную книгу авторачудесной музыкой!..
- Ладно, Иван Иванович. Помогу я вашему горю. - Как... поможете? - Завтра на обед приглашен к Павлу Павловичу. Скажу ему - он прикажет. - Павел Павлович - да! Тот... конечно. А вы у него бываете? - Запросто. Случается, и он ко мне... Вчера у нашего подъезда "Чайка" стояла - вы, наверное, видели?.. - Ах да. Я видел. Павел Павлович! Ему стоит только слово замолвить. Буду вам признателен, Олег Петрович. Домой певец возвратился в приподнятом настроении. Павла Павловича он не увидит, тут он малость прихвастнул Костину, но в облисполком заведующему отделом культуры позвонит. С ним он накоротке. Отчего же и не помочь товарищу, если есть такая возможность, думал он, подходя к телефону и потирая руки. Но тут как-то незаметно и бесшумно вышмыгнула из-за спины Маланья. И руку на трубку телефона. - Постой! Ты опять за свои билеты? - Да нет же, - откинулся в кресле певец. - Дело есть: Костину хочу помочь убрать негодных музыкантов. Он уж с ними замучился. Вот позвоню в облисполком. - Звонить в облисполком? - изумилась Маланья Викентьевна. - Да Костин дирижер знаменитый, его весь мир знает. И если уж он ничего не может сделать, то кто же тебя будет слушать?.. Несерьезный, скажут, человек, Олег Молдаванов, законов не знает. Певец - одно слово!.. Олег растерян. - Но я же обязан за товарища вступиться. - Тоже... товарища нашел. Костин - дирижер, фигура!.. Сегодня его припекло - он жалуется, завтра все наладилось, он и не узнает никого. Хватит нам и других хлопот. Голова кругом идет. Не знаешь, за что только браться. Где ноты тех миниатюр... редко исполняемых? Давай к концерту готовиться. А ну к роялю!.. И Маланья, разметав полы китайского халата, садится на крутящийся стульчик. Зазвучала редко исполнявшаяся миниатюра Брамса. А ночью, отыграв спектакль, Молдаванов долго не мог заснуть: он думал о Костине, о своем обещании помочь и о том, что не выполнил своего обещания. Уснул он в третьем или четвертом часу и проснулся рано. Скверно и неспокойно было на душе, думал о своем нечестном, нетоварищеском поступке. Днем не хотел выходить на прогулку - боялся встретить Костина; и вечером торопливо бежал на спектакль, лишь бы не встретить дирижера, не объясняться с ним и вообще ни о чем и ни с кем не говорить. Но спустя месяц столкнулся с ним в кабинете директора театра. - Я помню, не забыл, - смущенно начал певец, пожимая руку Костина, - да не было случая встретить Павла Павловича... - А, ладно. Все устроилось. Не надо мне никакой вашей помощи. Спасибо, - сухо и неприязненно ответил дирижер. Снова было скверно на душе, снова плохо спал певец, избегал выходить на прогулку. "Уж лучше бы позвонил - и делу конец!" - укорял он себя. В другой раз всплыла история с картиной "Белая Лилия". Была у них дома небольшая картина, изображавшая девушку в белом платье, белокурую и с белым бантом в волосах. Картина ему не нравилась, раздражала своей демонстративно |
|
|