"Мишель Уэльбек. Мир как супермаркет" - читать интересную книгу автора

Маркиза выезжает с визитами в семнадцать минут шестого; она могла бы
выезжать в тридцать две минуты седьмого; она могла бы быть герцогиней и
выезжать в то же самое время суток. Молекула воды состоит из двух атомов
водорода и одного атома кислорода. Объем финансовых трансакций в 1995 году
значительно вырос. Чтобы преодолеть земное притяжение, ракета при взлете
должна развить тягу, прямо пропорциональную своей массе. Язык прозы
приводит в некую систему различные наблюдения, доводы, факты; по сути,
главным образом факты. События сами по себе произвольные, но, описанные с
высокой точностью, пересекаются в нейтральном пространстве и нейтральном
времени. Какой-либо оценочный или эмоциональный аспект исключен из нашего
видения мира. Это идеальное воплощение мысли Демокрита: "Сладкое и горькое,
горячее и холодное, как и различия в цвете, - не более чем мнения; истинны
лишь атомы и пустота". Красота этого изречения бесспорна, но ограниченна, и
неотступно напоминает пресловутое "Полуночное письмо", чье влияние на нас
ощущается уже лет сорок именно потому, что оно соответствует демокритовой
философии, и по сю пору широко распространенной среди нас; распространенной
настолько, что ее иногда смешивают с философией науки вообще, хотя наука
заключила с ней лишь временное соглашение - пусть даже просуществовавшее
много столетий - для совместной борьбы против религиозной мысли.
"Когда низкое, давящее небо нависает над тобой, как крышка..." Эта
строка, ужасающе тяжелая, как и многие другие строки Бодлера, предназначена
вовсе не для передачи информации. Не одно только небо, но и весь мир, и
тот, кто говорит, и душа того, кто слушает, проникнуты чувством тоски и
подавленности. Рождается поэзия, мир приобретает патетическую
осмысленность.
Согласно Жану Коэну, цель поэзии - создать глубоко алогичный язык, в
котором заблокирована всякая возможность отрицания. В информирующем языке
то, что существует, могло бы не существовать или существовать иначе в
другом месте либо в другое время. Напротив, поэтические отклонения призваны
создать "эффект безграничности", при котором пространство утверждения
охватывает весь мир, не оставляя места для возражений. Это сближает поэзию
с более примитивными человеческими проявлениями, такими как плач или вопль
отчаяния. Сравнение, пожалуй, несколько далекое, впрочем, у слова, в
сущности, та же природа, что и у крика. В поэзии слова начинают внятно
звучать, они снова обретают свое исконное звучание, но звучание это не
сводится к одной лишь музыкальности. Посредством этих слов выражаемая ими
реальность вновь обретает свою устрашающую или чарующую власть, свой
первоначальный пафос. Лазурь неба - это непосредственное переживание. А
когда начинает темнеть, когда цвета и контуры окружающих предметов блекнут,
размываются, медленно тают в густеющем сером сумраке, человеку кажется, что
он один на свете. Это было с первых дней его жизни на земле, это было еще
до того, как он стал человеком, и это гораздо древнее, чем язык. И вот
эти-то поразительные ощущения поэзия стремится вернуть человеку. Конечно,
при этом ей нужен язык, "означающее", но язык для нее - лишь средство. Жан
Коэн кратко формулирует свою теорию в следующей фразе: "Поэзия - это песнь
означаемого".
Как легко понять, автор, отталкиваясь от этого, приходит к еще одному
выводу: некоторые способы восприятия мира сами по себе есть поэзия. Все,
что помогает стиранию граней, превращению мира в однородное и
нерасчленяемое целое, обладает силой поэзии (как, например, туман или