"Юрий Тынянов. Портреты и встречи (Воспоминания о Тынянoве) " - читать интересную книгу автора

страстным стремлением поразить человечество: чем - неизвестно, но непременно
поразить, и как можно скорее! Тынянов, служивший во французском отделе
Коминтерна, приехал в командировку, нашел меня и уговорил переехать к нему в
Петроград.
Я никого не застал дома и целый день провел на улицах, потрясенный
Петроградом, который, мне казалось, свободен от всего, что рассказано о нем.
Он проступил сквозь все неясности, все загадки, которые о нем придумали,
вообразили.
Юрий был уже дома, когда я вернулся. Веселый, растрепанный, в
распахнутой белой "апашке", он весело встретил меня - и сразу забеспокоился:
- Так и шлялся голодный целый день?
Но я не был голоден - купил на Литейном у бабы два полусырых пирожка с
картошкой, а возвращаясь, у другой бабы еще два - почему-то в Петрограде
пирожки были почти вдвое дешевле.
...К нашему разговору я готовился задолго до отъезда. В поезде я
мысленно перебрал все, что мне хотелось рассказать. В конечном счете Юрий
должен был как бы судить меня, потерявшего в Москве почти два года, - и
оправдать, что мне очень хотелось. Тогда я не понимал, что как раз если бы
они не были потеряны, он, может быть, говорил бы со мной серьезно. То, что я
писал стихи, не имело для него никакого значения. Почти все интеллигентные
мальчики писали стихи. Если б я пошел на флот или поступил в университет на
биофак, он удивился бы, но не очень.
Но разговор не получился потому, что я неудачно начал его, сказав, что
Юрий нужен мне "до зарезу". Он засмеялся и рассказал мне историю: адвокат
защищал извозчика, который убил и ограбил купца. И удачно, извозчика
оправдали. Но речь была такая трогательная, что подсудимый, умиленный до
слез, воскликнул в последнем слове:
- Да что, господа присяжные! Деньги были нужны до зарезу, вот и
зарезал.
От этой истории нелегко было перейти к моему многозначительному
разговору, и я долго мямлил что-то, пока Юрий не сказал, добродушно хлопнув
меня по плечу:
- Давай!
- Что давать?
- Все. Стихи, прозу.
- Нет... Я хотел... Ты помнишь, о чем я писал тебе в последнем письме?
- Помню. О Блоке. Ты в восторге от его "Русского денди".
- А ты?
- А я не в восторге. О его собеседнике я слышал. Его фамилия - Стенич.
Блок польстил ему, он не денди. Он - сноб, а это совсем другое. Дендизм
основан на стремлении к несходству, и Блок напрасно думает, что у нас это
явление может распространиться. К сожалению, распространяется обратное
стремление к сходству. Никому не хочется отличаться друг от друга, и это
действительно опасно.
- Но Блок говорит, что дендизм...
- Он просто устал, и Стенич заморочил ему голову своими и чужими
стихами. Дендизм вообще явление нерусское. Байрон - вот кто был настоящий
денди! С хромой ногой он стал одним из лучших в Англии пловцов, наездников и
боксеров. Дендизм - самоутверждение эффекта. Целое направление со своей
историей и психологией. Стенича с позиций этого направления можно