"Юрий Тынянов. Портреты и встречи (Воспоминания о Тынянoве) " - читать интересную книгу автора

Совет Народных Комиссаров переехал в Москву, и теперь не Петроград, а
Москва будет столицей, рассказывал Юрий. Кто-то, по-видимому правые эсеры,
обстрелял автомобиль Ленина на мосту через Фонтанку. Принят закон об
отделении церкви от государства. Восстание левых эсеров в Москве началось с
убийством немецкого посла Мирбаха. Еще в феврале в московском
Политехническом музее состоялось избрание "короля поэтов". Первое место
занял Игорь Северянин, второе - Маяковский, третье - Бальмонт.
Я спросил:
- А Блок?
Для меня Блок давно был королем поэтов.
- А Блок, - ответил Юрий, - написал "Двенадцать".

2

Саша со дня на день ждал повестку, ему шел девятнадцатый год, и надо
было либо прятаться, либо уехать из Пскова. Ежедневно заниматься строем на
плацу у Поганкиных палат, учиться верховой езде и ходить по городу с песнями
под командой есаула ему совсем не хотелось. Юрий предложил взять его с собой
в Петроград, тем более что Саша, учившийся на тройки и просидевший два года
в четвертом классе, несмотря на все это, твердо решил кончить гимназию с
золотой медалью.
Устройством обратного перехода у станции Торошино занялся почему-то
гимназист Хилков, который был председателем нашего ДОУ (Демократического
общества учащихся). Однажды в разговоре со мной он сказал, что решил стать
купцом, потому что это была профессия, "не мешавшая много читать". Очевидно,
у него действительно были торговые наклонности - он действовал обдуманно,
неторопливо и с толком. Сам ли он сторговался с немцами или через
посредников, которые профессионально занимались этим небезопасным делом, -
не знаю, но вскоре день был назначен, и Юрий стал готовиться к отъезду.
Конечно, он прекрасно понимал, что мне хочется почитать ему свои стихи,
и однажды, когда Инна спала, а ему было приказано немедленно доложить, когда
она проснется, он подмигнул мне с доброй улыбкой и сказал:
- Ну, давай!
Помню, что я прочел ему стихотворение, которое ценил главным образом за
то, что оно, как мне казалось, ничем не напоминало Блока, конечно прежнего
Блока, до "Двенадцати".
Я долго подражал Блоку, и мне казалось, что пора наконец освободиться
от этого магического влияния. Помню, что в стихотворении была строчка:
...На рельсы
Прольется жизнь молодого прозаика.
- Да-а, - внимательно выслушав меня, заметил Юрий. - На Блока не
похоже. Совсем не похоже!
Расстроенный, я сложил свои листочки и собрался уйти. Но он схватил
меня за руку и заставил сесть.
- А почему прозаика? Разве ты пишешь прозу?
- Да. И не только прозу.
- Пьесы?
- Да. Трагедии в стихах.
- Ого! Как они называются?
Я мрачно ответил, что последняя, только что закопченная, называется