"Юрий Тынянов. Портреты и встречи (Воспоминания о Тынянoве) " - читать интересную книгу автора

Я мало встречался с ним в те годы, когда он был студентом
Петербургского университета, и знаю об этом периоде главным образом по его
же рассказам. Его учителями были замечательные ученые, оставившие глубокий
след в истории русской литературы и русского языка. Он слушал одного из
крупнейших лингвистов начала века - Бодуэна де Куртенэ. Он был учеником
гениального Шахматова, маленького человека с тихим голосом, поражавшего всех
своей необычайной скромностью: выслушав Тынянова, который был тогда на
первом курсе и хотел посоветоваться с Шахматовым по поводу своего реферата,
он сказал: "Да, да. Я тоже все собираюсь заняться этим вопросом".
Впоследствии, когда многое было пересмотрено, когда оказалось, что
время ниспровергло многих богов литературной науки, Шахматов по-прежнему
оставался для Тынянова открывателем нового, ученым, умеющим соединять
бесконечно далекие научные понятия и постигающим истину на путях их
скрещений. Однажды Тынянов рассказывал мне, как в 1919 году пришел в
университет на лекцию Шахматова. В аудитории, кроме него, было еще два или
три студента. Это не остановило профессора, и он начал свою лекцию, как
всегда, в назначенный час. Он читал, не замечая времени; электричества не
было, стало темнеть, и Тынянов, записывавший каждое слово, вынужден был
писать все более и более крупными буквами. Наконец стемнело совсем, короткий
зимний день кончился, но лекция продолжалась. Я видел среди бумаг Тынянова
эту лекцию, записанную в темноте - огромными буквами, по несколько слов на
странице.
Если взглянуть на его жизнь одним взглядом, можно сказать, что эти
годы - окончание гимназии, университет, революция - были его лучшими годами.
Но и тогда болезни преследовали его - в 1916 году он перенес очень тяжелый
брюшной тиф. Эта болезнь совпала с одной историей, о которой нужно упомянуть
для того, чтобы показать, как чувствительна была его душа, как глубоко
нежна. Студент-политехник, полузнакомый, обокрал его - а потом явился к
нему, тяжелобольному, лежавшему в постели, и заявил, что знает о его
подозрениях. Догадывался ли этот человек о том, как Юрию трудно обвинить -
трудно, почти невозможно сказать другому в лицо, что тот вор, или
рассчитывал оправдаться - не знаю. Помню лишь по рассказам Тынянова фигуру
этого студента - белокурого, томного, прекрасно одетого, но, по-видимому,
падшего человека, - фигуру, которая дала мне первое представление о
предреволюционном Петербурге с его скетинг-рингами, клубами, публичными
домами. И вот после этого разговора Юрий одна не сошел с ума. В бреду он
повторял этот разговор, его мучили страшные сны.
Таков он был в юности. И хотя любовь к литературе и первые стихи
начались с восьми лет - еще трудно было сказать, кем станет этот человек
историком, поэтом, дипломатом. В какой области проявятся с полной силой все
свойства его ума и таланта? Разумеется, оп ничего не выбирал. Меньше всего
интересовало его материальное благополучие, положение, карьера.
Однажды летней ночью 1915 года я долго не мог уснуть, прислушиваясь к
голосам, доносившимся из сада. Сестра Лена лежала в гамаке, Юрий Тынянов
сидел подле нее, и хотя невозможно было разобрать ни слова - да я и не
прислушивался, - мне невольно пришло в голову, что это один из тех
разговоров, которые решают в жизни многое, а может быть, самую жизнь.
Сестра жила в Петербурге, и в ее возвращениях домой для меня всегда
было что-то волновавшее, значительное: Петербург, консерватория,
студенческие концерты, на которых сестра выступала с успехом. Нельзя