"Марк Твен и Чарльз Дэдли Уорнер. Позолоченный век (Повесть наших дней)" - читать интересную книгу автора

официального права на звание сквайра, но в тех краях все видные граждане
непременно обладали каким-нибудь титулом, и Хокинс лишь пользовался обычной
данью уважения. Почта приходила раз в месяц и порой доставляла целых три, а
то и четыре письма. Но и при таком наплыве корреспонденции почтмейстеру
большую часть месяца делать было нечего, и в свободное время он "держал
магазин".
Сквайр наслаждался спокойным и безмятежным летним утром; перелетный
ветерок разносил повсюду аромат цветов, жужжали пчелы, и воздух был напоен
ощущением покоя, исходившего от пригретого солнцем леса; в такие минуты в
душу невольно закрадывается легкая, приятная грусть.
Наконец верхом на лошади прибыла почта Соединенных Штатов. Она
доставила только одно письмо, адресованное на сей раз самому почтмейстеру.
Долговязый юнец, развозивший почту, задержался на часок поболтать, так как
торопиться было некуда; вскоре на помощь ему собралось все мужское
население Обэдстауна. Все щеголяли в домотканых синих или желтых штанах
(других цветов здесь не признавали); штаны держались на помочах, вязанных
вручную из крепкой пряжи, а иногда даже только на одной лямке; кое-кто
поверх рубахи носил жилет, и очень немногие - куртку. Хотя курток и жилетов
было мало, они являли собой довольно живописное зрелище, так как
изготовлялись из набивного холста самых причудливых расцветок; эта мода
сохранилась и по сей день; ее придерживаются все, чьи вкусы возвышаются над
средним уровнем и кто может позволить себе роскошь одеваться шикарно.
Люди подходили один за другим, держа руки в карманах; если для
какой-нибудь надобности рука и покидала ненадолго карман, она тут же
возвращалась на место; в тех случаях, когда требовалось, скажем, почесать в
затылке, красовавшееся на голове подобие соломенной шляпы сдвигалось набок
и торчало под самым неожиданным углом до следующего случая, и тогда угол
наклона несколько изменялся. Шляп было великое множество, но ни одна не
сидела прямо и ни одна не была сдвинута набекрень под одним и тем же углом.
Все сказанное нами относится в равной степени к мужчинам, парням и
мальчишкам поселка. Эти три категории мы подразумеваем и тогда, когда
говорим, что все присутствующие либо жевали вяленый листовой табак,
выращенный на собственной земле, либо курили его в маленьких трубках,
выдолбленных из кукурузного початка. Кое-кто из мужчин носил бакенбарды, но
усов не было ни у кого. У иных под подбородком темнела густая поросль,
закрывавшая шею: здесь признавали только такую моду; никто из мужчин вот
уже по крайней мере неделю не брал в руки бритву.
Соседи Хокинса остановились около почтальона и несколько минут
задумчиво слушали; однако вскоре им надоело стоять, и они взобрались на
изгородь и уселись на верхней жерди, мрачные и нахохлившиеся, словно стая
стервятников, собравшихся попировать и только ждавших предсмертного хрипа
очередной жертвы. Первым заговорил старик Дамрел:
- Что там слышно насчет судьи? Или еще ничего?
- А кто его знает! Одни говорят, вот-вот нагрянет, а другие говорят -
нет. Расс Моусли сказал дядюшке Хэнксу, вроде бы судья доберется до Обэдса
не то завтра, не то послезавтра.
- Надо бы разузнать поточнее. А то у меня в зале суда свинья
опоросилась, ума не приложу, куда ее девать. Ежели суд начнет заседать,
придется мне ее, стало быть, убрать оттуда. Ну, завтра успеется...
Оратор оттопырил толстые губы так, что они собрались в складки, точно