"Марк Твен и Чарльз Дэдли Уорнер. Позолоченный век (Повесть наших дней)" - читать интересную книгу автора

- Предложил? Он давал за нее десять тысяч долларов, и...
- Слава богу! От всей души, от всего сердца я благодарю небо! Но
почему же ты говоришь, что все погубил, Сай?
- Нэнси, неужели ты думаешь, что я принял это нелепое предложение?
Нет, к счастью, я не такой простак! Я сразу разгадал, что за всем этим
кроется! С железом затеваются большие дела! Тут пахнет миллионами! А я,
этакий дурак, сказал ему, что согласен уступить половину железной руды за
тридцать тысяч! Вернись он сейчас, меньше чем за четверть миллиона ему ее
не видать!
Миссис Хокинс побелела как полотно и посмотрела на мужа полными
отчаяния глазами.
- И ты отказался, позволил этому человеку уйти, когда мы в таком
безвыходном положении? Неужели ты говоришь серьезно? Не может быть!
- Отказался? Еще чего выдумала! Послушай, Нэнси, неужели ты думаешь,
что он сам себе враг? Не беспокойся: завтра же утром прибежит ко мне со
всех ног!
- Нет, Сай, нет! Он ни за что не вернется. Что теперь с нами будет?
Господи, что теперь с нами будет?
На лицо Хокинса набежала тревожная тень. Он сказал:
- Как, Нэнси, ты... ты в самом деле веришь в то, что говоришь?
- Верю? Я наверняка знаю, что это так. И еще я знаю, что, не имея ни
гроша в кармане, мы бросили на ветер десять тысяч долларов!
- Нэнси, ты меня пугаешь! Неужели этот человек... Не может быть, чтобы
я... Черт меня побери, ведь я и в самом деле, кажется, упустил прекрасный
случай! Не убивайся, Нэнси, не убивайся! Я найду его. Я возьму... Я
возьму... Ах, какой я дурак! Я возьму любую сумму, какую он предложит!
Он выскочил из дому и бегом пустился по улице. Но незнакомец исчез.
Никто не знал, откуда он прибыл и куда уехал. Хокинс медленно возвращался
домой и с тоской, уже без всякой надежды искал глазами незнакомца; чем
тяжелее становилось у него на сердце, тем дешевле оценивал он свою землю.
Дойдя наконец до порога собственного дома, он готов был уступить ее всю
целиком за пятьсот долларов: двести наличными и остальное тремя годовыми
взносами, без каких бы то ни было процентов.
Грустное общество собралось на следующий вечер у очага Хокинсов. Все
дети, кроме Клая, были дома. Мистер Хокинс сказал:
- Кажется, мы совсем на мели, Вашингтон. Мы безнадежно запутались. У
меня уже не хватает сил. Не знаю, куда пойти, что делать; никогда еще я не
был в таком безвыходном положении, никогда будущее не казалось мне таким
беспросветным. Посмотри, сколько ртов надо прокормить. Клай уже уехал на
заработки; боюсь, что ненадолго нам придется расстаться и с тобой, сынок.
Но только ненадолго: земля в Теннесси...
Он умолк, почувствовав, что краснеет. На минуту воцарилось молчание, и
затем Вашингтон - теперь это был двадцатидвухлетний долговязый юнец с
мечтательными глазами - сказал:
- Если бы полковник Селлерс приехал за мной, я не прочь пожить у него,
пока земля в Теннесси не будет продана. С тех пор как он переехал в Хоукай,
он все время приглашает меня к себе.
- Боюсь, что ему трудно будет приехать за тобой, Вашингтон. Из того,
что я слышал, - конечно, не от него самого, а от других, - его дела
немногим лучше наших, да и семья у него тоже большая. Он, пожалуй, сможет