"Марк Твен. Старые времена на Миссисипи" - читать интересную книгу автора

лоцмана, и через три тяжелых дня он сдался. Он согласился обучить меня
вождению судов по Миссисипи - от Нового Орлеана до Сент-Луиса - за пятьсот
долларов из первого жалованья, которое я получу после сдачи испытания. Я
взялся за пустяковую задачу изучения великой реки Миссисипи на участке
длиной в тысяча двести - тысяча триста миль с доверчивой легкостью,
свойственной моему возрасту. Представляй я себе ясно, что от меня
потребуется, у меня не хватило бы смелости взяться за такое дело. Но я
считал, что все, что требуется от лоцмана, - это чтобы судно не вышло из
реки, и мне казалось, что это отнюдь не сложный фокус, принимая во внимание
ее ширину.
Пароход вышел из Нового Орлеана в четыре часа дня, и до восьми была
"наша вахта". Мистер Б., мой начальник, "развернул" судно, повел его мимо
кормы других пароходов, стоявших у мола, и сказал: "Ну-ка, возьми штурвал.
Срежь кормы этих пароходов аккуратно, как шкурку с яблока". Я взялся за
штурвал, и пульс у меня дошел до ста ударов в минуту: мне казалось, что мы
обдерем кормы всех судов, - так близко мы проходили. Я затаил дыхание и
начал отводить судно от этой опасности; о лоцмане, который не мог найти
ничего лучшего, как подвергать нас такому риску, у меня сложилось особое
мнение, но я был достаточно благоразумен, чтобы промолчать. Через полминуты
между пароходами и "Поль Джонсом" появилась безопасная широкая полоса воды,
а еще через десять секунд я был позорно смещен, и мистер Б. снова подверг
нас опасности, так изругав меня за трусость, что мне казалось, будто с меня
заживо сдирают кожу. Я был уязвлен, но не мог не любоваться легкостью и
уверенностью, с которой мой начальник, небрежно перекладывая штурвал,
проходил мимо других судов так близко, что катастрофа ежеминутно казалась
неизбежной. Когда он немножко остыл, он объяснил мне, что тихое течение -
ближе к берегу, а быстрое - к середине, поэтому мы должны держаться берега,
идя против течения, чтобы использовать первое обстоятельство, и плыть
посредине, идя по течению, чтобы использовать последнее обстоятельство. В
душе я решил стать лоцманом, который ходит только вниз по течению,
предоставив идти вверх по течению тем, кому не дорога жизнь.
Время от времени мистер Б. обращал на что-нибудь мое внимание. Он
изрекал: "Это Мыс шестой мили". Я соглашался. Сведение вполне приятное,
только я не совсем понимал, к чему оно. Лично для себя я в нем ничего
интересного не находил. В другой раз он сказал: "Это Мыс девятой мили". А
еще дальше: "Это Мыс двенадцатой мили". Все они лежали вровень с водой и
казались мне друг на друга похожими, унылыми и неживописными. Я надеялся,
что мистер Б. переменит тему. Но нет: он привязывался к какому-нибудь мысу,
с любовью прижимался к берегу, а потом заявлял: "Ну, тихая вода тут, у этих
деревьев, кончается, теперь давай переходить". И он шел наперерез. Раза два
он дал мне штурвал, но мне не везло: то я чуть не отхватывал кусок от
сахарной плантации, то залезал слишком далеко от берега и сразу впадал в
немилость и бывал всячески изруган.
Наконец вахта кончилась, мы поужинали и легли спать. В полночь свет
фонаря ударил мне в глаза, и ночной вахтенный сказал:
- Эй, выметайся! - И ушел. Я никак не мог понять, что означает этот
странный поступок; поэтому, даже не пытаясь разобраться, в чем дело, я снова
заснул. Однако довольно скоро он вернулся и на этот раз был уже зол
по-настоящему. Я рассердился и сказал:
- Что вы тут ходите и мешаете мне среди ночи? Теперь я больше не смогу